Аптекарь аж подался вперёд и понизил голос почти до шёпота.

— Леди, я вчера сообщил о чае кому надо, меня попросили договориться с вами о том, чтобы доставили свой товар ко мне в аптеку и его там сразу же у вас купят. Наверняка и вашу соль тоже купят, если цена будет доступной. Ооо… и такого качества соль очень дорогая!

Ну, в аптеку, так в аптеку. Явно хотят продажи только среди своих, "благородное общество" не должно с плебеями рядом покупать на рынке. Мне тоже проще, не надо стоять на местном базаре, зазывая покупателей. Ладно, сейчас едем с товаром к аптекарю, а потом в мастерскую и все равно на рынок надо заехать, домой нужно кое-что купить и подарки, хоть небольшие, но всем. Особенно детям. Хотя мой малыш мужественно отказался от подарка ради скорейшего возвращения мамы, но я не намерена принимать его отказ.

В аптеке нашего приезда уже ждали. По случаю такого события входная дверь аптеки была закрыта, гости приходили через жилую часть хозяина. Чай разобрали весь сразу, с добавками и без, ещё и с возмущениями типа "вас тут не стояло!". Цену я установила чуть выше той, по какой продала соседу Мак-Гренну, пусть чувствует себя эксклюзивным покупателем. Соль вначале вызвала настороженность, но после подтверждения аптекаря Грэхема, что это, в самом деле, соль высшего сорта, тоже бойко пошла в ход, тем более что цену заламывать не стала, вполне доступно для этого контингента покупателей. Через пару часов я была свободна от товара, но с несколькими кошелями денег. Правда, я оставила один мешочек чая на всякий случай для настоятеля монастыря, если придется встретиться с ним. Кстати, с местным ювелиром, который тоже посетил торжище в аптеке, я договорилась о том, что я могу зайти к нему и купить у него золотой краски. Он давно зачем-то покупал ее, а теперь остатки лежат у него без надобности. Он только рад будет продать ее мне по закупочной цене.

Мастерская от монастыря располагалась на окраине городка, двухэтажное небольшое здание за невысокой оградой. На первом этаже непосредственно живописные мастерские, на втором этаже кельи монахов-художников. Мирским людям вход не возбранялся, так как они тоже покупали различные живописные предметы. Мы, то есть, я, Кузя под прикрытием и Лайон с нашей казной тихо ходили между выставленными в рядок у стены на длинных столах изображениями девы Марии с младенцем Христом, святым Николаем и прочими божественными персонажами. Краски тут были в основном масляные, для керамики такие не годны. Но, собственно, готовые краски мне и не нужны, необходимы пигменты красящие — зеленый, белый, черный, золото, немного кармина. Для керамики эти пигменты разводятся не маслами, а глицерином. Насмотревшись на всю живопись — очень красиво, одухотворенно и талантливо, кстати! Узнала, что все пигменты и масла художники получают у брата — казначея, он сейчас у себя находится, и я могу пройти к нему. Брат — казначей в келье был не один, за столом, заваленном свитками пергамента, сидел ещё один мужчина, благообразного вида, в черной монашеской сутане, но с большим крестом на груди, да и ткань явно была качеством выше, чем у простой монастырской братии. Наверняка, это настоятель монастыря. Пришлось сделать самую любезную физиономию. Поздоровавшись сразу с обоими мужчинами, я обратилась с просьбой продать мне немного пигментов для моих личных нужд.

— Ультрамарин не продам, самим мало и очень дорого — привычно проговорил брат — казначей — а остальных понемногу можно. Но только без масел, у нас их тоже запас небольшой, а кораблей заморских что-то нет до сих пор, задерживаются.

Я уверила, что масла мне без надобности, так же как и ультрамарин. Перечислила, какие краски мне нужны, казначей доставал пергаментные пакетики с красками из ящика своего стола. Когда он подсчитал общую стоимость красок, я мысленно скривилась — казначей ничуть не продешевил, скорее даже накрутил изрядно поверх закупочной цены. Но краски мне были нужны, и я задавила кваканье жабы внутри. Рассчитавшись за краски, я вспомнила о чае и решила-таки преподнести настоятелю. С духовенством в это время лучше быть в хороших отношениях. Достав из своего ридикюльчика мешочек чая с донником, я преподнесла его отцу настоятелю со словами благодарности за непрерывную заботу о душах людских в деле спасения их от козней нечистого. Настоятель оживился.

— Дочь моя, так это вы и есть та самая леди, о которой мне сегодня говорили все достойные люди нашего города? Дела и заботы о пастве моей не дают мне возможности постоянно бывать в городе, вот сегодня я приехал уже после того, как все продали. Если ещё вы привезёте чай, то заезжайте вначале к нам, не забывайте о духовном!

Я поклялась быть пренепременно в следующий раз, про себя, однако, подумав, что лучше всего будет объезд десятой дорогой отца-настоятеля. Иначе я рискую превратиться в постоянного и бескорыстного спонсора обеденного стола настоятеля. Ни времена, ни разные миры не превратили нашу святую церковь в бессребреников.

После мастерской поехали на рынок, и по некоторым лавкам хотела пройтись. Шоппинг на средневековый лад. Очень хочу найти какие-нибудь карандаши или нечто подобное. Уилли любит рисовать, да и в этом возрасте все дети любят рисовать. А у нас на все поместье один — единственный огрызок карандаша, невесть как попавший в вещи Мэри. Уилли рисовал угольком, но потом приходилось его отмывать и стирать всю его одежду, так как рисунки оказывались большей частью на нем самом. О цветных карандашах я и не мечтала. Но мне повезло — в одной из лавочек я увидела несколько толстых грифелей, каким-то образом попавших внутрь толстых деревянных палочек, толщиной с мой палец. Как ребенок это будет держать? Но ничего другого не было, и я купила их. А для Юны купила куклу с тряпочным туловищем, простой керамической головой, аляповато расписанной и мочалом на голове, изображающим волосы. С моей точки зрения — жуть невероятная, но у Юны, наверняка, и такой не было. Ещё несколько недорогих подарков для домашних. А вот для Липы я увидела такой чудный гребешок! Видимо, он был детским, а для Липы в самый раз. Но для брауни нельзя же ничего нового, для них это знак того, что надо убираться. Так я и стояла, раздираемая противоречиями, пока Кузька, которому уже надоело тут торчать, тихо не прошептал.

— А ты купи гребешок, да несколько раз расчешись им сама! Он и не будет новым.

Точно! Умница Кузя! Все, с подарками покончено, идём на рынок.

Рынок, к приятному моему удивлению не оправдал мои мрачные прогнозы насчёт грязи и антисанитарии средневековья. Хотя, это могло быть связано с маленьким городком, где легче было поддерживать порядок. С лошадьми на рынок не пускали, все повозки оставались за оградой рынка, небольшой пятачок земли, вокруг которого кучковались деревянные прилавки с навесами, был вымощен булыжником, правда неровным и местами уже выщербленным, но ноги в грязи не тонули. Никакой особой толкотни, криков, шныряющих везде мелких воришек и оборванцев не было. Этакая патриархальность. У ворот рынка, со стороны "стоянки" лошадей, на старенькой телеге худая, изможденная крестьянка продавала вещи, явно из домашнего скарба — несколько полотенец, медный чайник и что-то ещё по мелочи. Рядом с ней стояла невысокая, молодая девушка, такого же усталого вида, с безнадежным выражением в глазах. Двое мальчишек, лет по двенадцать — тринадцать, что-то связывали сыромятными ремешками с другого края телеги, ремонтировали, что ли? Очень печальное зрелище. Откуда это семейство здесь? На местных не слишком похожи. Пока я таращилась на них, просто неприлично совсем, к женщине подошёл мужчина, такого же устало — запыленного вида, печально развел руками, что-то рассказывая женщине. Видимо, глава семейства, возле него стоял парень, постарше на вид, чем та парочка близнецов. Мое любопытство уже прямо зудило меня и подталкивало подойти к ним, и я сдалась. Подойдя к ним, заговорила.

— Простите, если мое любопытство вам неприятно, но я вижу, что вы нездешние и у вас проблемы. Если вы мне расскажете, в чем дело, я, может быть, чем-нибудь вам помогу?

Женщина лишь вздохнула безнадежно и молчала, ее муж, немного помедлив, неохотно начал.

— Леди, вы правы, мы не местные. Мы из Сент-Пола, это на границе с бриттами, у нас ферма была небольшая неподалеку от города. Держали немного коров, птицу, овощи сажали, этим и жили. Не слишком жирно, но и нам хватало. А потом пришли бритты и купили земли у нашего лэрда, мы не хотели уходить, тогда наша ферма сгорела. Мы схватили, что уцелело, детей и поехали искать себе место. Да только нас никто и не ждал нигде. Да и места здесь… камни да горы, а мы только и умеем, что на земле работать. Сейчас вот с сыном ходили, искали, может, кто даст хоть немного заработать на еду, уж и так дошли все, вон ребятишки худые совсем. Так говорят, своим работы нет, не то, что пришлым.