Дверь открылась медленно.

— Доброе утро, — приветливо улыбнулся мужчина и шагнул через порог. — Извини, немного задержался. Но прием не отменяется, нас ждут позже.

— Доброе, — ошарашенно проследила за Германом, который разулся, поставив обувь аккуратно у стены и прошел на кухню.

Я вошла за ним следом, искренне удивляясь его непринужденности и даже некоторой бестактности. Он щелкнул кнопку чайка, взял две чашки и беззаботно спросил:

— Где у тебя чай?

— В верхнем шкафчике слева. Нет, это право, а я сказала слева.

Бросилась к гостю, но захлопнуть дверцу не успела, лишь плотно обхватила пальчиками широкое запястье мужчины. Тот и не почувствовав моего сопротивления, полез вглубь шкафа. Выудил первый попавшийся пузырек и сведя брови к переносице, начал разговор… почти грозно, что мурашки пробежались по спине.

— Говоришь хорошо себя чувствуешь? И анализы врут?

— Это всего лишь витамины, — попыталась отнять препарат, ведь прочтя его название, Герману станет все понятно.

— Не надо врать, тебе это не идет.

Мужчина изловчился, выкрутил руку из моих пальцев и приподняв над головой пузырек, начал старательно вчитываться.

Чтобы достать до руки Германа, в которой он держал доказательство моей недомолвки, пришлось привстать на цыпочки. Вытянуться в струнку и буквально упереться своим огромным животом в мужской торс. Нешуточное противостояние затянулось и малыш, ведущий себя смирно все утро, бурно отреагировал. Шевеление стало почти болезненным.

Герман затих, опустил руки и покосился на мой живот, который словно ходил ходуном.

— Наверное больно? — обеспокоенно прошептал он.

— Что прости? — не сразу догадалась отодвинуться, а проснувшееся чадо пиналось с такой силой, что вероятно его пинки чувствовал даже Герман.

— Больно, когда он вот так шевелится?

Я густо покраснела, когда широкая ладонь потянулась к животу, но вовремя придя в себя, отступила на шаг назад, разрывая дистанцию.

— Я уже привыкла. Ему просто теперь там тесно. Вот и все. Это никак не связано с тем, что пишут в моей медицинской карте.

Воспользовавшись заминкой, быстро вырвала пузырек из руки мужчины и поставила обратно в шкаф. Громко хлопнула дверкой, словно поставив точку в нашем противостоянии.

— Это витамины! — повторила настойчиво.

Герман тяжело вздохнул, но больше не спорил и к дверце шкафа больше не притрагивался.

Я медленно отступила к столу и присела на стул. Погладила живот, успокаивая малыша, а потом услышала, как звякнули чашки и улыбнулась глупым мыслям в своей голове.

Уже очень давно, никто не заваривал для меня чай…

— Я не увидел у тебя детской кроватки, — негромко проговорил Герман, присаживаясь напротив.

Две чашки каркаде были поставлены на стол, и мужчина даже нашел сахарницу и ложки.

— Кроватку мне должна отдать соседка, — придвинула чашку и щедро насыпала туда сахар.

— Так почему не отдала? — Герман отхлебнул свой чай, не добавив в него сахара.

— Потому что я суеверная и не хочу собирать кроватку до рождения ребенка.

— А как бы ты собрала? Сразу после роддома, с малышом и без кровати, — он укоризненно покачал головой. Потом вновь отхлебнул чай и отставил чашку. — Сегодня же купим кровать, — подытожил Герман.

Мне стало не по себе. Словно что-то подобное уже случалось в жизни. Только тогда меня осыпали бриллиантами, а сейчас хотели вылечить и обеспечить всем необходимым моего ребенка. Это было странно и волнительно одновременно.

— Зачем покупать, если я уже договорилась. Не стоит тратить деньги. Я и так безумно благодарна за помощь… и внимание.

От смущения потупила взгляд и поднесла чашку к губам. Задрала ее повыше, словно прикрываясь от внимательного взгляда Германа. В кухне повисло напряженное молчание. Мужчина разглядывал меня, я это чувствовала кожей. Мне было неловко.

— Допивай чай, Богдана, — наконец он заговорил. — Нам пора ехать.

Поднялся и прошел в прихожую.

— Кстати, о твоих витаминах, — услышала его строгий голос. — Надеюсь, ты помнишь их название наизусть, потому что тебе придется рассказать врачу о том, что ты принимаешь. И я буду с тобой на приеме, так что не надейся, что сможешь от меня что-нибудь скрыть.

Я скривилась. Резко поставила чашку. И повернулась к Герману. Он улыбался. С нежностью и самоуверенностью одновременно.