— Чем опасны естественные роды с диагнозом Богданы? — вмешался в разговор, только что вошедший Герман и мне показалось, что его уверенный голос вдруг дрогнул.

— Всегда есть риски, Герман Адамович. Но я порекомендовал бы вам кесарево. Подумайте об этом варианте.

Я перевела затравленный взгляд на Германа, испугавшись, что он согласится на операцию, которую я опасалась. Однако Герман на меня не смотрел. А спустя короткое мгновение и вовсе вывел врача в коридор, оставив одну. Словно вот это вот все меня не касалось!

Мне до безумия хотелось ее обнять. Я вел себя слишком импульсивно и несдержанно, безусловно, еще больше расстроив Богдану.

Да не имел я права на такой бестактный тон и нравоучения. Но когда поймал ее на лжи, в этот момент во мне умер тактичный врач психотерапевт. Меня до краев наполнили эмоции. Неконтролируемые.

Страх за нее. За ребенка. Злость на ее незрелую безалаберность…

Когда покинули центр, я молча подвел девушку к машине. Открыл переднюю дверь, собирался помочь ей устроиться на сиденье, но прежде быстро пробежался по ее лицу взглядом. Первое что бросилось в глаза — ее губы дрожали. Я тоже вздрогнул. Бросил ее документы на панель, а потом импульсивно ухватился за плечо девушки. Богдана посмотрела на меня затравленно, собиралась отшатнуться, но я сжал и второе плечо, не дав ей сесть в машину. Притянул к своей груди. Оба напряглись. Неловкость повисла в воздухе, но меня это не остановило.

Переместил одну руку на ее макушку и невесомо провел по волосам. Она неуверенно склонила голову к моей груди. Кажется, всхлипнула и мои объятия стали крепче.

Наверное, впервые в жизни я был напуган… Ее здоровьем и своей реакцией на эту ситуацию.

— Ты плачешь? — прошептал у виска девушки.

— Нет, — она отчаянно покачала головой.

Ее пальцы крепко сжали край моей футболки, она тяжело вздохнула, а потом порывисто отпрянула. Встала ровно, распрямила плечи и немного вскинула подбородок, вновь показывая свою несломленность.

— Впредь я прошу больше не вести себя таким образом, — проговорила деланно ровным голосом. — Я вправе сама решать, как мне рожать.

— Я не решал за тебя…

— Тогда о чем говорил с врачом? — ее голос дрогнул, губы задрожали.

Маска сильной женщины, почти схлынула с лица, обнажая, выставляя напоказ маленькую хрупкую девочку.

Я приблизился и заключил ее лицо в ладони. Большим пальцем провел по щеке, растирая почти невидимую влагу.

— Эй, я никогда не стал бы решать за тебя. Я говорил с врачом о другом… Обсуждал некоторые финансовые вопросы. Тебе не надо забивать голову этим. Сейчас тебе нельзя нервничать, нужно больше спать, правильно питаться и пребывать в хорошем настроении.

— Да, пожалуй, — Богдана вновь отшатнулась.

Все еще злилась на мое поведение и чрезмерную агрессию…

— Садись в машину, — выдавил улыбку. — Сейчас будем исправлять твое плохое настроение.

Она машинально присела на сиденье и позволила себя пристегнуть.

— У меня самое обыкновенное настроение, — отозвалась безжизненным тоном.

— Что ж… тогда сделаем его необыкновенным.

Обошел машину, устроился за рулем. Привычным жестом перекинул папку с документами на заднее сиденье.

— Куда мы едем? — все-таки спросила Дана, когда направил машину в противоположную от ее дома сторону.

— В магазин, — ответил, пожав плечами. — Нужно купить кроватку, коляску и все что нужно для малыша. Времени все меньше.

Богдана подавленно молчала, вперив взгляд карих глаз мне в щеку. Я понимал, какой мозговой штурм творился в ее голове. Она не хотела принимать от меня подарки, но в той же степени, у нее не было денег, чтобы самой купить все необходимое.

Здравый смысл против гордыни — тяжелое противостояние! Но в итоге здравый смысл победил.

— И за это, я тоже верну деньги, — наконец, отозвалась Дана, не отвергнув мой порыв.

А порыв был какой-то невменяемый. Мне хотелось скупить полмагазина, лишь бы только увидеть теплую улыбку на губах девушки. Или искры счастья в глазах…

Выбирали кровать с энтузиазмом и присущей мне дотошностью. Потихоньку увлеклись процессом, вновь и вновь по кругу обходя огромный отдел с детскими принадлежностями и мебелью.

— Мне нужно пять минут, чтобы передохнуть, — в итоге взмолилась Богдана, немного побледнев и оперевшись на мой локоть.

Я подвел ее к низкой банкетке и помог присесть. Сам опустился на корточки и заглянул в глаза девушки. Она слишком отчаянно растирала свой живот.

— Ужас, Герман! — сквозь усталость улыбалась. — Ты ужасный муж. С тобой с ума сойти можно! Тебе ничего не нравится! Ты замучил продавцов.

— Никого я не замучал, — с деланной обидой хмыкнул я.

— Ты посмотри, как они смотрят на нас, — зашептала Дана. — Так, словно мечтают, чтобы мы поскорее убрались отсюда.

— Я думал, что я здесь психотерапевт. И как психотерапевт, скажу тебе, что они просто счастливы помочь нам с выбором.