Он лёг между моих бёдер, пригвоздив тяжёлым телом к кровати. Схватив меня за руки, припечатал запястья к матрасу над моей головой и склонившись заглянул мне в лицо. Старался дышать ровно, почти расслабленно, но я чувствовала жар его неровного дыхания на своих губах. Его губы застыли в миллиметре от моих, но Феликс не спешил. Смотрел мне в глаза прямым насмешливым взглядом, словно его забавляли мои жалкие попытки выбраться. Я чувствовала его твердый член, сквозь тонкие трусики. Я была в полной его власти, а он издевался, отодвигая мой полёт на самое дно. Выжидал… Не знаю. Моей мольбы или подчинения. Но я решила не давать ему ни того, ни другого.

— Ты можешь взять меня силой, — отважно прорычала ему в лицо, с ходу переходя на "ты". — Но, что потом?

— Потом? — широкая бровь мужчины вспорхнула вверх в изумлении.

— Да! Потом! Что будет потом? Кем ты себя после этого почувствуешь? Завоевателем? Или насильником?

— Я не насильник, девочка, — он качнулся вперёд, толкаясь членом мне в трусики. — И как только я окажусь внутри тебя, ты перестанешь сопротивляться и попросишь ещё.

— Нет… не попрошу, — ответила с деланной брезгливостью.

Он качнулся снова, но я стиснула зубы, чтобы не давать никакой реакции на его действия. Однако тело подводило меня. На такого мужчину, как Феликс, оно просто не могло не реагировать.

— Я тебя не хочу, — почти по слогам проговорила, явно задевая его за живое, но на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Мне плевать чего ты хочешь, — отрезал Феликс. — Все свои желания ты будешь осуществлять за пределами этого дома. Но ты здесь!

— Да! — воскликнула я. — Потому что ты вернул меня! Ты не дал мне уехать!

А вот этот аргумент попал в цель. Феликс ненадолго замолчал, мазнул взглядом по моим губам и легонько дотронулся их своими. Я оторопела от такого контакта. Сжала губы, не позволяя себя целовать, а потом дернула головой вправо, уворачиваясь от поцелуя.

Он негромко зарычал, недовольный моей непокорностью.

Впился губами в мою шею. Целовал её как варвар, как дикое животное, сминая нежную кожу губами и наверняка оставляя на ней отметины. От напора его члена, ткань трусиков жалобно затрещала и тогда я поняла, что мне его не остановить.

И хотя моё тело и дрожало, всё равно старалась выбраться и истошно кричать. — Знаешь, что будет дальше? — он понизил голос до угрожающего шёпота. — С тобой?.. Мне либо понравится, либо ты станешь отработанным материалом!

— Я не соглашалась на такое, — взвизгнула. — Герман сказал, что я не должна с тобой спать!

— А что должна? — он продолжал таранить мои трусики членом.

Судьба была предрешена — либо он порвёт ткань. Либо просто сдвинет их в сторону, устав от долгой прелюдии. Всё это было похоже на шантаж, но я в панике сдалась:

— Он платит мне за то, чтобы я просто жила здесь! — выпалила на одном дыхании и зажмурилась.

В следующую секунду почувствовала, как давление на пах ослабло, а запястья освободились от захвата сильных мужских пальцев. Приоткрыла глаза, сразу напарываясь на грозный, почти уничтожающий взгляд карих глаз.

— Платит, — процедил Феликс. — Мой брат тебе платит!.. Что ж, — мужчина приподнялся и сразу слез с кровати. Прошёл к двери, даже не потрудившись забрать свою одежду. Лишь на пороге бросив: — Я и не знал, что мой брат занимается благотворительностью.

После чего вышел, громко шарахнув дверью.

Сказать, что я чувствовала себя раздавленной — ничего не сказать.

Впервые в жизни я столкнулась с таким доминирующим поведением в современном обществе. За стенами этого дома Феликс был бы насильником. А здесь — хозяином! Моим хозяином и всех этих рыжих девиц, но только ведь они были совсем не прочь отдаться ему. Без любви.

И не сказать, что я верила в эту самую любовь. Нет, жизнь меня слишком часто била… Смерть родителей, проблемы с братом и одни единственные отношения с парнем, которые никуда не привели. Однако я хотела верить в любовь. И не собиралась заниматься сексом без любви, несмотря на то, что моё тело реагировало весьма неоднозначно на Феликса. А вот он мог просто прийти ко мне и взять силой. И я глубоко пожалела, что подписалась на эту авантюру. Мне стоило вернуть деньги Герману и просто уйти.

Уверовав себя в том, что мне это удастся, я немного успокоилась и смогла уснуть. А наутро обнаружила, что дверь ванной комнаты открыта и наконец смогла посетить туалет и принять душ. Не знаю кто был так великодушен и открыл эту дверь, но что-то мне подсказывало, что это был явно не Феликс. В его амплуа не вписывалась великодушие. Только — нахальство, надменность и властность… А ещё сексуальность, черт…

Губы всё ещё помнили его короткий поцелуй. На шее сияли синие отметины от его зверских ласк, а по телу путешествовала вереница колких мурашек, от одних только воспоминаний его тела на моём.