– Поехали!

Нельзя сказать, что Терешкова совсем не страдала от одиночества. Иногда ее охватывала вселенская тоска. Тогда она прятала бутылку и шла к своим коллегам.

– Здравствуйте, мальчики и девочки!
– всегда говорила Валентина, отпирая дверь холодильного отделения.
– Равнение на капитана!

Обычно экипаж на ее команду не реагировал и ей доводилось самой проходить мимо тел. Терешковой нравилось думать, что они погружены в анабиоз. Время от времени она всерьез горевала, что ее тело стареет, а они все достигнут цели такими, как сейчас. Сама цель рисовалась ей довольно смутно. В ее представлении это должна была быть далекая планета - жуткая помесь разноцветных джунглей и круглосуточного винно-водочного магазина.

Сегодня Валентина тоже решила провести смотр. Причем, это должен был быть не просто дежурный обход замороженных космонавтов, но так же и отчет о судьбе товарища, которого вчера отправила в открытый космос.

– Экипаж, вас приветствует командир корабля!
– сморозила Терешкова, давая понять, что сегодняшний смотр отличается ото всех предыдущих. Равнение на капитана!

Команда единогласным молчанием дала понять, что не против такого приветствия, но равняться все равно не будет. Уверенно шагая между телами, Валентина отбрасывала рваные простыни с лиц, предоставляя шанс полюбоваться собой. Вдруг ее взгляд задержался на одном из космонавтов.

– Не может быть!
– выдохнула она.
– Ты вернулся!!!

Перед ней лежал тот, кого вчера выпустила в чернильную тьму чужой галактики.

Правда, он немного постарел за время пребывания за бортом да и грудная клетка была здорово помята, но все же был именно тем самым космонавтом. Первым вернувшимся из всех, кто покинул корабль.

– Боже, как я переживала!
– призналась ему Терешкова и пробормотала. Ну, ребята, он вам сам все расскажет, а я, пожалуй, пойду подкреплюсь.

На обратном пути взгляд упал на труп толстой девушки с выпученными глазами. С трудом признав в ней одноклассницу дочери, Валентина в приступе великодушия назначила ее стюардессой, выключила свет и закрыла дверь. Холодильное отделение погрузилось во тьму. Там не было окон и свет далеких звезд никогда не отражался в мороженных глазах астронавтов поневоле.

23:12 Довбня остался ночевать у Сергея. Он долго ворочался на допотопном диванчике, не рассчитанном на его рост. Чувствовалось, что в начале века никто из плотников и понятия об акселератах не имел. Возможно, конечно, что они больше знали об оборотнях и уж наверняка им было известно о том, чем осина отличается от каштана.

– Чертов идиот, - шептал Вовка и переворачивался на другой бок.

Древние пружины тут же плотоядно впивались в тело. Это не могло не навевать ассоциаций с волчьими зубами. От клыков его мысли плавно перескочили на оборотня. Живучая ведь тварь! Пробиты легкое, сердце, а ему хоть бы хны! Интересно, почему?..

Так Довбня впервые подумал о трансформере не как об исчадии ада, а как о загадке медицины.

23:59 - Да по этому придурку можно часы сверять!
– воскликнул Роман Шевчук, когда до них снова долетел протяжный вой, а вдали промелькнул силуэт Графа в длинном пальто.

Они сидели втроем в салоне стареньких милицейских "жигулей" на том же перекрестке, что и вчера. Третьим был водитель Василий Гармаш. Сегодня никто не рискнул послать его за сигаретами.

– Опять полночь, - подтвердил сержант Булка и опустил рукав.
– Теперь это придется тебе делать целую неделю...

– Да, - подал голос Гармаш, - этот майор Ершов - строгий дядька.

– Молчи, тоска! Если бы не ты!..
– Шевчук сплюнул под ноги.
– Нашел время девочек подвозить!

– Если бы ты их видел, - водитель плотоядно облизнулся.
– Одна из них Нина, кажется, - так вот, она медсестра...

– Очень рад, - фыркнул Шевчук и закурил. С сегодняшнего дня он решил закупать сигареты впрок и благодарить за это решение ему, оказывается, следовало родную медицину.

– Да-а, а ведь Минздрав предупреждал...

– И она такое рассказывала, - продолжал Гармаш, не обращая на его бессвязные речи никакого внимания, - что хоть стой, хоть падай. На днях привозят к ним подпитого мужика, а во рту у того - лампочка!

– Старая байка, - процедил сквозь зубы Булка, напряженно вглядываясь в ночь. Он был злой, как черт, но на улице не было, как на зло, опять же, ни одной машины, чтобы выпустить пар на водителе.

– Может быть, но с новым концом. Так вот, лампочку тот засунул себе в рот, доказывая приятелю, что это возможно, а вынуть не смог.

– Идиот!
– хохотнул Шевчук.

– Во-во! Таксист, который его привез, хохотал больше всех, - Гармаш сделал театральную паузу, - а через сорок минут привезли его самого!