– Сэр, его вызвали по международному телефону. Я уверена, вы понимаете.

– Сестричка, не дерзите. Речь идет о жизни и смерти как минимум семнадцати человек. Так что вам лучше прервать его и больше не возражать.

– Сэр, я не имею права...

– Слушайте, если вы немедленно не оторвете зад от кресла и не соедините меня с председателем, вас посадят по всей строгости за преступное противодействие закону.

– Подождите, сэр.
– Впервые голос секретарши дрогнул.
– Я посмотрю, что можно сделать.

Он ждал, барабаня пальцами по столу, пока в трубке не раздался сочный баритон:

– Мюррей! Как поживаете, старина. Говорит Рич Томпкинс. Что за паника, Мюррей?

– Какого черта вы суетесь? Я просил шефа, черт побери, а не его паршивого пресс-агента.

– Мюррей!

В этих двух слогах прозвучали протест, ужас и мольба о милосердии, и Лассаль понимал, что так и должно было быть: он ударил прямо под ложечку. Рич Томпкинс был вице-президентом банка "Готем Нейшнл Траст", ответственным за связь с прессой. Это была важная и солидная работа, главная задача которой - предупредить появление всяческих порочащих слухов, способных испортить безупречный образ банка. Этот добропорядочный и консервативный столп банковского сообщества прятал в шкафу порочащий его скелет - пять месяцев после окончания Принстона, не успев найти настоящую работу, он проработал пресс-агентом одной кинокомпании. В его мире это было равносильно тому, чтобы оказаться евреем или священником, и он жил в постоянном страхе, что ужасный секрет выйдет наружу и погубит все: зарплату в сто тысяч долларов, поместье в Гринвиче, сорокафутовую яхту, обеды с управляющим биржей... В Принстоне он обучался на стипендию и не имел за спиной ни семейной, ни финансовой поддержки. Лишившись положения и привилегий, он потерял бы все.

Мюрей Лассаль холодно спросил:

– Что вы делаете на этом телефоне?

– О, это легко объяснить, - с готовностью заверил Томпкинс.

– Так объясните.

– Видите ли, я был в кабинете председателя, когда вошла мисс Сельвин и сказала...
– Не могу ли я чем-то помочь, Мюррей? В любом случае, если я могу помочь...

Лассаль в двух словах объяснил Томпкинсу ситуацию.

– А теперь, если вы лично не вправе перевести миллион долларов, я хотел бы, чтобы вы прервали вашего старого болтуна. Немедленно. Вы меня поняли?

– Мюррей...
– Томпкинса почти стонал.
– Я не могу. Он разговаривает с Бурунди.

– Бурунди? Это что ещё такое, черт возьми?

– Это страна. В Африке. Одна из вновь образовавшихся развивающихся африканских республик.

– Меня это не впечатляет. Прервите разговор и приведите его к телефону.

– Мюррей, вы не понимаете. Бурунди... Мы их финансируем.

– Кого это - их?

– Я вам уже сказал. Бурунди. Всю страну. Так что видите, почему я не могу...

– Я вижу только бывшего киношника, который мешает работе городских властей. Рич, я раскрою ваш секрет, не сомневайтесь. Дайте мне его через тридцать секунд, или я разнесу вашу тайну по всем городам и весям.

– Мюррей!

– Отсчет времени пошел

– И что ему скажу?

– Скажите, чтобы он сообщил в Бурунди, что его ждет более важный местный звонок, и что он им перезвонит.

– Господи, Мюррей, понадобилось четыре дня, чтобы организовать этот разговор, у них очень плохая телефонная сеть.

– Осталось пятнадцать секунд, потом я начинаю связываться с прессой. Рипаблик Пикчерс, Вера Ральстон, - насчет парней, сводничавших для актрис, оказавшихся в Нью-Йорке в затруднительных обстоятельствах...

– Я приведу его. Не знаю как, но приведу. Подождите!

Ожидание оказалось столь непродолжительным, что Лассаль почти воочию увидел, как Томпкинс пересек кабинет и прервал разговор с Бурунди буквально на полуслове.

– Добрый день, мистер Лассаль.
– Голос председателя правления звучал мрачно и сдержанно.
– Насколько я понимаю, в городе возникла чрезвычайная ситуация?

– Террористы захватили поезд метро. Семнадцать человек оказались в заложниках - шестнадцать пассажиров и машинист. Если мы меньше чем через полчаса не доставим им миллион долларов, всех семнадцать перебьют.

– Поезд метро, - протянул банкир.
– Это что-то новенькое.

– Да, сэр. Теперь вы понимаете, почему такая спешка. Есть какие-то проблемы получить такую крупную сумму наличными?

– Через федеральный резервный банк - никаких. Конечно же, мы с ним сотрудничаем.

– Хорошо. Не могли бы вы распорядиться поскорее их нам выдать?

– Выдать? Как я могу их выдать, Лассаль?

– Одолжить, - Лассаль повысил голос.
– Мы хотим занять миллион. Независимый город Нью-Йорк.

– Одолжить... Видите ли, мистер Лассаль, существуют определенные технические правила. Такие, как разрешение, подписи, сроки, продолжительность займа и, может быть, ещё некоторые детали.

– При всем моем уважении к вам, мистер председатель, у нас нет на все это времени.

– Но "все это", как вы говорите, имеет значение. Вы же понимаете, у меня тоже есть люди, которые меня выбирают. Директора, ответственные служащие, держатели акций банка, и они меня спросят...

– Послушайте, чертов ублюдок, - закричал Мюррей и замолчал, напуганный собственной наглостью.