Музыкальная зала легко могла вместить человек пятьдесят. Виктория стояла рядом с клавесином, переворачивая для играющей Жу-Жу ноты. На софе расположились мадам Жози и Джон Моррис. Джек, художник, сидел у приоткрытого окна. Он то и дело посматривал на Викторию, но когда встречался с ней взглядом, жутко смущался, отводил глаза и краснел, что чрезвычайно ее забавляло.

Джулиана наигрывала веселые мелодии на клавесине и беспрерывно болтала, развлекая собравшуюся публику сплетнями. Ждали Оливию.

— Я обожаю, когда Оливия читает свои стихи! — восторженно говорила Джулиана. — Это получается у нее так эмоционально! А творчество ее весьма необычно. Я уверена, Виктория, ты оценишь ее стихи по достоинству и никогда не сможешь их забыть.

— Забыть их действительно трудно, — хмыкнул с софы старый моряк.

Виктория невольно улыбнулась, — Моррис, со своими ехидными замечаниями, постоянно веселил ее. Он любил травить байки; не все они, правда, предназначались для девичьих ушей, но Джона присутствие нежных ушек не останавливало. Слушательницы краснели и хихикали, а рассказчик частенько получал нагоняй от суровой Жозефины.

Этот человек совершенно не вписывался в интерьеры изысканно обставленного особняка Фокса. Не спасала даже дорогая, хорошо сшитая одежда: она также смотрелась на морском волке, как нечто чужеродное. Худощавый и смуглый, с серьгой в ухе и лукавыми искорками в глазах, — безусловно, его легче было представить на палубе корсарского корабля, — и это несмотря на то, что Моррис давно покончил с пиратством.

Джулиана хотела что-то ответить ему, но помешало появление Оливии. Это была высокая худая женщина, одетая в строгое коричневое платье; темные волосы ее, безжалостно стянутые в пучок, резко констатировали с бледной кожей.

Ясновидящая не оправдала надежд Жу-Жу и стихов читать не пожелала. Она присела на стул рядом с художником, и в зале повисло напряженное молчание. Лишь легкая мелодия клавесина нарушала тишину. Но постепенно присутствующие расслабились, и перестали обращать внимание на темный мрачный силуэт у окна. Даже Виктория, которой поначалу казалось, что Оливия наблюдает за ней, забылась в новой истории Морриса про акулу. Моряк утверждал, что одолел ее голыми руками.

— Так и сознайтесь честно, что это был дельфин, — небрежно отмахивалась от него мадам Жози.

— А я вам верю, мистер Моррис, — больше из духа противоречия наставнице поддержала его Джулиана.

— Акула! Огромная акула! — не унимался Джон. — Да Фокс мне в свидетели!

И, будто повинуясь воле старого морского волка, дверь музыкальной залы открылась, и на пороге появился Адам.

Фокс выглядел даже не усталым, изможденным. Лицо осунулось, под глазами залегли темные круги. Он обвел присутствующих напряженным взглядом, который остановился на Виктории. В глазах мелькнуло узнавание, и у девушки сложилось впечатление, что он просто-напросто забыл о ее присутствии в доме. Это открытие неожиданно задело. Но в то же время она поняла, что у мистера Фокса приключилось нечто из ряда вон выходящее, и лишь поэтому он столь долго отсутствовал.

Радостная Джулиана вспорхнула со своего места и поспешила Адаму навстречу.

— О! Как хорошо, что ты вернулся пораньше, братец! Ты, конечно, присоединишься к нам? — щебетала она.

— Вообще-то я не ожидал, что ты станешь устраивать вечер, Джулиана, — голос Фокса звучал устало, но он заметно приободрился и снова посмотрел на Викторию. Во взгляде его теперь читался интерес.

Он шагнул в ее сторону, и Виктория вдруг, непонятно отчего, разволновалась. Она раскрыла веер и стала обмахиваться, стараясь выглядеть как можно небрежнее.

Кажется, она только моргнула, а Фокс уже стоял рядом. Виктория же понимала, что совершенно не готова к встрече с ним. Она подала ему руку, затянутую в шелковую перчатку, и он ее поцеловал. Затем Фокс поднял голову и, глядя прямо в глаза девушке, тихо сказал, — так, чтобы слышала только она:

— Дорогая, я счастлив снова находиться рядом с вами. Разлука была невыносима для моего истосковавшегося сердца.

К такому заявлению Виктория тоже оказалась не подготовлена. Вернее, она предполагала, что будут уговоры и ухаживания; но чтобы вот так, — сходу и столь нагло.

Она рассердилась на него, не зная, что ответить, — и, наконец, сказала:

— Я тоже рада вас видеть, мистер Фокс.

Мужчина довольно улыбнулся. А потом… потом произошло странное.

Виктория взглянула в его глаза. Всего лишь взглянула в глаза, и мир стремительно сжался до черных точек зрачков. Дыхание перехватило. Он больше не улыбался, смотрел пристально, все еще продолжая удерживать ее пальчики в своей ладони. Виктория окончательно забыла, как дышать, лишь чувствовала все возрастающее звенящее напряжение. Будто плотный кокон опутывал их, а окружающий мир остался где-то за его пределами.