— Леди не должна задавать такие вопросы джентльмену.

— Я бы не назвала вас джентльменом.

— Тем более. Я ведь могу и ответить. Вы уверены, что хотите этого? — усмехнулся Адам и стал неторопливо приближаться к ней.

— Но если это как-то связано со мной… — пробормотала она, ускользая от Фокса за стол, но он продолжал преследовать ее. Виктории приходилось постоянно перемещаться, дабы не подпустить его к себе; они медленно двигались вокруг стола.

— Вся моя жизнь отныне связана с вами, дорогая, — заверил ее Адам и неожиданно рванулся к ней. Он выбрал весьма удобный момент: за спиной у девушки был угол комнаты, она испуганно вскрикнула и, вместо того, чтобы завернуть за спасительный угол стола, шарахнулась назад. И оказалась в ловушке; Фокс навис над ней, упершись руками в стены по обе стороны от ее плеч. — Так вы все еще хотите, чтобы я рассказал вам, чем занимался прошлой ночью? — хрипловатым голосом прошептал он, пожирая ее взглядом. — Я могу даже показать, — последняя фраза прозвучала угрожающе.

— Нет! — выдохнула она, пытаясь оттолкнуть его, но безуспешно: он не сдвинулся с места.

— Но вы же только что хотели, — прошептал Адам, чуть склоняясь к ней.

— Я… уже не хочу!

Виктория застыла, как завороженная глядя ему в глаза, руки ее беспомощно опустились, и она еще сильнее вжалась всем телом в угол комнаты. Голова ее запрокинулась, а губы приоткрылись. Адам нависал над ней и просто смотрел на нее, не шевелясь.

Она не могла дышать; ей казалось, что дышать нельзя и, если она сделает вдох, даже самый маленький, то это нарушит хрупкое равновесие, царящее в данную секунду между ними. И тогда в ответ Фокс тоже что-нибудь сделает. Он обязательно сделает что-то такое, чего делать нельзя. Может, даже поцелует ее…

Ни один мужчина пока не целовал ее. И она не думала, что первый поцелуй может так ее напугать. И в то же время она хотела, чтобы он склонил голову еще ниже, и его губы, наконец, коснулись ее губ. Она желала, чтобы его руки дотронулись до ее жаждущего, трепещущего в предвкушении тела… В предвкушении чего?

Те неясные желания, которые порой мучили ее вдруг обострились. Она задрожала как от озноба под взглядом его темных глаз. Внутри нарастал то ли крик, то ли стон, но ни звука не вырвалось наружу, ведь для этого нужно было сделать выдох, а она не смела.

— Напрасно, — сказал он и отстранился.

Виктория не могла поверить в то, что он уходит. Оставляет ее. Только что она была готова поцеловать его, но он ушел. Почему? А, может, он и не собирался ее целовать? В эту секунду она почувствовала себя отвергнутой и оскорбленной. И именно в этот момент она отринула все сомнения, связанные с побегом.

Она видела, как Адам подошел к столу и взял в руки античную статуэтку из бронзы, изображавшую женщину с кувшином, задумчиво покрутил ее в руках и повернул голову в сторону Виктории.

— Что «напрасно»? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно ровнее и не срывался. Ей все еще не хватало воздуха, но она не хотела жадно дышать при Фоксе, тем самым показав ему, как ее взволновала его близость.

— Напрасно не хотите увидеть, чем я занимался вчера ночью.

Кончики его губ чуть дернулись в улыбке, Адам медленно поглаживал своими длинными пальцами статуэтку.

Настроение у Виктории испортилось, и ей больше не хотелось его заигрываний.

— Но вы же не хотели говорить и даже заплатили Джулиане за молчание, — интерес все-таки вернулся. Виктория совершенно терялась в догадках, не зная, что и думать.

— Умоляю вас, — усмехнулся он. — Эта маленькая пиявка не ушла бы, не получив деньги. Зато теперь я смогу жить спокойно… целую неделю. Ей этого хватит.

— Я тоже хочу шляпку, — заявила Виктория. Может, он и ей денег даст, и она сможет уехать во Францию к тетке, не грабя его.

Адам засмеялся и поставил статуэтку на стол.

— Боюсь, у вас это не пройдет. Ну, выходите уже из угла, вам там не место, — мягко улыбнулся он.

— Мне не место так же в этом доме, — бросила Виктория и гордо удалилась из комнаты, стараясь выкинуть из головы шляпки, углы и несостоявшиеся поцелуи.

Весь день Виктория дулась на Адама, не желала с ним разговаривать и воротила от него свой маленький носик. Ни разу даже не взглянула на него за ужином, а попытки завести разговор игнорировала. Немного раздосадованный ее поведением, Адам ушел в свою комнату, решив пораньше лечь спать.

Каково же было его удивление, когда, услышав нерешительный стук в дверь и открыв ее, он обнаружил на пороге Викторию. Девушка стояла, скромно потупившись, являя собой образец кротости и смирения. Она подняла на Адама свои большие глаза и тихо молвила:

— Простите, что я посмела побеспокоить вас в столь поздний час, мистер Фокс.

— В любое время дня и ночи я к вашим услугам, мисс Виже, — заверил ее он, от неожиданности переходя на официальный тон.

Виктория заметно волновалась, и речь ее стала поспешной.

— Я не хочу, чтобы вы истолковали мой визит превратно…

— Никогда! Я помню о вашей святой непорочности, — не без иронии ответил ей Адам. Визит ее все же взволновал его, потому, прочистив горло, он уточнил: — Вы хотите сказать мне нечто важное?