– Если нужно куда-то поехать, вы мне скажите, я отпущу, – сказал Ухтомцев.

– Один не поеду… А вот когда женюсь, так сразу и поедем к родне, вместе с женой, – добавил он, хитро подмигивая.

– Неужто поладили? – догадавшись о ком речь, ухмыльнулся хозяин. В доме все знали о давней сердечной привязанности Тимофея к Арише, которая стояла около Даши и что-то ей объясняла.

Круглое розовощекое лицо Тимофея расплылось в счастливой глупой улыбке.

– Куда она денется, уговорил, – самодовольно промолвил он.

– Вот это правильно. Справите свадьбу и поезжай, – сказал Ухтомцев и одобрительно похлопал Тимофея по плечу.

И эта намечающаяся свадьба его работника оказалась еще одной приятной новостью, порадовавшей Ухтомцева после того, как он вступил на собственный двор.

– Мы баньку для вас истопили. Не изволите ли принять с дороги-то?

– Уже нет, скоро брат должен приехать. Вы нам ее лучше завтра изобразите. И принесите мне чистую пару, пойду сполоснусь, – сказал Иван Кузьмич, останавливаясь с Тимофеем возле крыльца.

Ольга Андреевна приказала Даше идти в дом и дожидаться дальнейших распоряжений. Та кивнула, подобрала поставленный на песок туго набитый чемодан и корзину с домашней провизией и пошла вслед за Аришей.

А Ольга Андреевна направилась по дорожке к летней кухне, желая поскорее узнать, что там готовится на обед. Когда она уже возвращалась оттуда, её вдруг окликнула Ариша, выглянувшая из-за кустов сирени с заговорщическим лукавым видом.

– Ой, Ольга Андреевна, голубушка. Можете подойти? Дело есть, очень важное, – быстрой взволнованной скороговоркой затараторила она. Мягкий южный акцент сразу выдавал её малороссийское происхождение. Вишнёвые выразительные глаза Ариши блестели от возбуждения, вызванного значимостью и таинственностью происходящего.

– Что случилось, Аришенька? – Ольга Андреевна остановилась.

– Петр Кузьмич – здесь! – выпалила та припасённую для хозяйки страшную новость и замерла на полуслове.

– Хозяин видел? – моментально сориентировалась та.

Ариша помотала головой:

– Пока нет.

– А где же он?

– В сарае сидит. Он к нам сегодня вместо Архипа за молоком приходил. А как узнал, что вы сегодня приезжаете с дачи, решил дожидаться. Мы его пытались выпроводить, да разве же его выставишь. Сказал, что ему нужно срочно вас повидать по какому-то важному делу, – Ариша замолчала, перевела дыхание и вновь зачастила: – Ой, Ольга Андреевна! Вы бы его видели, такой худющий, страшный, не приведи Господь! Да вы и сами увидите, поймёте.

– Трезвый хоть? – сухо прервала Аришину речь хозяйка.

– Да.

– Это хорошо. А теперь ступай к нему и скажи, что я приду, как только смогу. Пускай подождет и никуда не выходит. Только бы сам не увидел, – озабоченно прибавила она и удивленно приподняла бровь. – Ну, и чего стоишь?

– Уже бегу, Ольга Андреевна! – радостно кивнула Ариша и сорвалась с места. Мелькнула цветной косынкой и скрылась за кустами сирени.

6

Петр Кузьмич дожидался Аришу, пребывая в страшном нетерпенье. Это был ещё довольно молодой человек, но выглядевший старше своих тридцати лет. Ночные кутежи и запои свое сделали черное дело, оставив на его одуловатом от пьянства лице характерные следы. Ростом он был очень высок, но тощ, как жердь. В плечах Петр Кузьмич был узок, в спине – сутул. Весь его суетливый дергающийся облик с беспокойным блуждающим перед выпивкой взором, заостренным носом, сухими губами, которые он постоянно облизывал, прилипшие к костлявому лбу волосы и жиденькая неопрятная поросль на маленьком подбородке при первом же взгляде выдавал в нём сильно пьющего человека.

Они уже неделю брали в долг в доме у брата Ивана молоко. Свою корову Белобочку доить было нельзя – через два месяца та должна отелиться.

Забирая молоко и узнав из разговора с работниками, что хозяин с семьей уже сегодня возвращается с дачи, он неожиданно для себя почему-то обрадовался этой новости и почувствовал облегчение. Хотя и был сильно обижен на брата

Была ли тому причина, что он уже давно не видел родни, невестку, к которой относился тепло и по-дружески, впрочем, как и она к нему, или же эта радость возникла в нём из-за того, что после сердечного приступа, едва не отнявшего жизнь, и приступа белой горячки он как-то по-особенному ценил теперь жизнь, а особенно тех людей, что всегда принимали искреннее участие в его судьбе. Или же он вдруг почувствовал себя совершенно другим человеком: обновленным, свободным от алкоголя, – об этом он в этот момент не рассуждал, не искал причин и объяснений. Но собравшись порвать с прошлым и висящими на нем долгами, он намеревался, не откладывая в долгий ящик, просить Ольгу Андреевну в последний раз дать ему денег взаймы, чтобы успеть до приезда матери с ними рассчитаться с кредиторами. И поэтому, пока он возвращался домой с молоком, все больше хотел повидать свою невестку, услышать её ободряющие слова, произнесенные тихим грудным и ласковым голосом, которым могла говорить только она. Как будто бы в этом голосе Ольги Андреевны скрывалась для него обетованная земля, его палестины, до которых ему обязательно нужно было добраться и прикоснуться, ощутив под ногами твердую почву, и вдохнуть их силу, крепость и волю. Но главное, к чему он неосознанно стремился и что могла подарить ему Ольга Андреевна, – это безоговорочное и щедрое утешение.

На мать в поисках утешения и денег рассчитывать он не мог, та на него слишком была обижена. На брата Ивана по тем же причинам – тоже, и из-за ссоры. Брата он также обманул, одолжив две тысячи якобы под покупку у купца Фирсова выездных лошадей в подарок для матери, а сам их бессовестно пропил.

Вернувшись в дом брата, в ожидании приезда хозяев, он стал помогать Тимофею Сергеевичу. Наколол дрова, помог растопить баню. Потом стоял на огороде и сжигал собранные в кучу сорняки и пожухлую свекольную и морковную ботву, вспоминая, из-за чего поссорился с братом.

– На лошадей для матери я тебе деньги дам. Хотя, Петька, ты и вышел у меня из доверия. Деньги когда вернешь? – спросил Иван Кузьмич.

– В полгода рассчитаюсь, – заверил тот.

Спустя месяц брат заехал к матушке. Петра не было дома. И за самоваром узнал от матери, что Петр не купил лошадей, а вместо этого безбожно пил целый месяц.

– И откуда он только деньги нашел, просто ума не приложу! Уж я от него и сейф запираю, а все равно находит. Боюсь, как бы его кто-нибудь из той компании в какое худое дело не втянул. Такие вещи, сам знаешь, происходят быстро. Да и охочие до чужого добра люди всегда найдутся, – огорченно вздохнула Александра Васильевна.