– Мы, навьгородцы – народ чрезвычайно приверженный традициям, – канцлер решил начать издалека. – Наши предки с первых дней существования человечества обживали дарованный провидением рай. Но и в рай порой забредают враги. Таковыми для нас являются магматические существа, населяющие инферно. Обычно они живут в огненных пучинах, но порой поднимаются на поверхность – редко, очень редко, – Канцлер сделал пауза и посмотрел на Фомина.

– Я рад, что мне посчастливилось познакомиться поближе с этим уникальным явлением, – ответил Фомин.

– Вот вы шутите, доблестный рыцарь, а я медузок не видел ни разу, хотя считаюсь специалистом по небелковым формам существования, – едва поднял уголки губ в скупой улыбке канцлер.

Как это расценить? Предложение перевести отношения в более личные? Мол, и я, и вы – люди, пусть и очень разные, но ничто человеческое нам…

Или канцлер дает понять, что запросто медузки не заскакивают. Тем более в посольство.

– Коперник ни разу не видел Меркурия, достопочтенный Канцлер, но это не помешало ему постичь таинства движений Небесных тел.

– Пан Коперник мог себе это позволить, доблестный рыцарь. Он – титан, имя которого прошло сквозь Потоп. Но позвольте перейти к делу. У нас возникла надобность связаться с нашими братьями на других планетах.

Вот тебе и канцлер. Недолго ходил вокруг да около. Хватил быка обухом. Да куда хватил, ах, озорник.

– Связаться – оно, конечно, отчего ж… Особенно если братья, – забормотал Фомин, приходя в себя.

– Признаться, это не такая простая задача для Навь-Города, – вежливо не обращая внимания на лепет Фомина, продолжил канцлер. – После известных событий связь между планетами оборвалась, и вот уже сотни поколений, как мы лишены вестей о колониях Навь-Города на Луне, Марсе и в иных местах.

Фомин сдержался и готовый вырваться наружу лепет пресек. А трудно, ох как трудно выказывать невозмутимость, узнав о

«известных событиях» – раз, и о колониях навьгородцев на других планетах – или правильнее «в других планетах»? – два.

– Мы снарядили миссию на Луну. Начинать нужно с ближнего, не так ли? Но у нас в прошлом – весьма отдаленном прошлом – были трения с Небесами. И мы были бы весьма признательны, если бы вы, доблестный рыцарь, стали посредником между нами и Небесами, приняв участие в лунной миссии навьгородцев.

– Этот вопрос я должен обсудить с Крепостью Кор, – наконец, ответил Фомин.

– Разумеется. Но мы можем надеяться на ваше участие при положительном отзыве из Крепости Кор?

– Надеяться можете, – разрешил Фомин. Ой, чует кошка от сала крошки. Похоже, канцлер обо всем за его спиной договорился. – Вам нужен наш катер?

– Благодарю за любезное предложение, но Навь-Город обладает собственными средствами перемещения в межпланетном пространстве, – в который уже раз за аудиенцию огорошил канцлер Фомина.

– Тогда я немедленно свяжусь с Крепостью Кор, – Фомин едва держался на ногах, но хранил невозмутимость и спокойствие. Подумаешь, невидаль – межпланетники у Навь-Города.

– Мы будем с нетерпением ждать, – канцлер проводил Фомина до самой двери, давая понять, как он дорог для Нави, доблестный рыцарь Кор-Фо-Мин.

За дверью секретарь канцлера передал Фомину памятную записку, в которой расписывались вещи, слишком низменные в беседе двух высокопоставленных особ, но, тем не менее, необходимые. Ничего, в посольстве прочитаем. И без того новостей больше, чем можно было ожидать. Не расплескать бы.

Магистр Хаммель стал на порядок почтительнее, не пускался в откровения и поглядывал на Фомина как на памятник, вдруг сошедший с пьедестала. Церемонно раскланявшись у порога посольства, он церемонно же отклонил предложение зайти на рюмку-другую аквавита, мол, ваше время, ваше превосходительство, настолько дорого и для Крепости Кор, и для Навь-Города, что он просто не смеет покуситься и на мгновение, а расстается с чувством подлинного счастья, поскольку был свидетелем исторического шага, который удается увидеть лишь немногим на протяжении веков, потому что – и дальше следовало тоже нечто вычурное и витиеватое, Фомин с истинным облегчением расстался с другом крепости Кор. Аквавит можно пить и в одиночестве.

Но он повременил с аквавитом, прошёл в кабинет и развернул свиток памятной записки.

Итак, лунная миссия. Вылет тотчас по получении согласия доблестного рыцаря. Продлится около трёх недель. Доблестного рыцаря просят употребить его авторитет и влияние с тем, чтобы получить от Небесов право свободного пролёта к Луне каравелл Навь-Города. При любом исходе переговоров Навь-Город будет вечно признателен крепости Кор. Как жест доброй воли Навь-Город просить Крепость Кор принять дар – три тысячи унций навьгородского серебра.