Сквозь хриплые бормотания прорывались всхлипы. Юнатан расплакался и держался так крепко, что не было сил оттолкнуть. А Харальду хотелось. Прогнать его и не слушать слова благодарности, которые он не заслужил.

– Если бы ты отказал, я бы покончил с собой. Потому что отец бы сгноил, он и так меня презирает, а то, что я сделал… Мне так стыдно, так мерзко думать о себе, я все испортил… это такой позор…

– Просто забудь, – попросил Харальд, не желая все это слушать.

– Не могу, мне никогда не забыть, не отмыться.

Юнатан продолжал рыдать, ноги его с трудом держали, и он потихоньку сползал, опускаясь на колени, пока не сел перед ним, вжимаясь лицом в ноги и продолжая отчаянно реветь.

– Я никогда не смогу расплатиться перед тобой, но постараюсь быть тем, кто тебя достоин…

Харальд не мог его поднять. Стоял столбом, чувствуя, как самого трясет, обдает отголосками чужих эмоций – страха, отчаяния. Сбитое дыхание, обжигающее кожу через штаны, и горечь слез, впитавшихся в ткань. Харальд не хотел его ломать, ставить на колени, но своим необдуманным поступком изуродовал мальчишку, обрубив ему корни.

Юнатан рыдал под ним так же беспомощно и отчаянно, как отец рядом с Патриком, не справляясь со своей потерей и любовью к сыну. Юнатан потерял себя. А точнее, это Харальд у него отнял.

– Пожалуйста, поднимись, – попросил он, когда Юнатан немного успокоился. Не было сил даже коснуться его.

Юнатан встал, пряча свои эмоции под новую, холодную маску отчуждения. Выпрямил спину, расправляя плечи. Он хотел быть достойным и правильным. Исполнительным. Харальд этого не желал.

– Тебе надо выспаться.

– Да, спасибо, – тихо ответил Юнатан и, чуть качнувшись вперед, коротко поцеловал в губы. Возможно, он ждал ответа, но Харальд даже не шелохнулся, ошарашенный таким поведением, и Юнатан тут же отодвинулся. – Ляжешь сегодня со мной?

– Нет.

На бледном лице промелькнула тень разочарования. Но Юнатан тут же взял себя в руки. Спокойно кивнув и пожелав доброй ночи, ушел. Харальд посмотрел ему вслед.

Он его боялся. И своих желаний тоже.

Дни потекли в заботе о новом проекте. Харальд пропадал на объекте почти сутками. Его присутствие не требовалось, но работа стала замечательной защитой от общения с Юнатаном. Появившийся в квартире омега вызывал дискомфорт. Харальд не мог точно понять, что именно не так – его смущала возможность близости, пугали его бесконечные слова благодарности и преданные взгляды. И обжигало стыдом, когда он вспоминал обстоятельства их свадьбы.

Дин пропал, и Харальд старался о нем не думать, только записи и фото так и остались на лэптопе, рука почему-то не поднималась их удалить, сохраняя это некрасивое напоминание о своих ошибках. Очень хотелось выяснить, какое отношение ко всему этому имеет Филипп, откуда он узнал о случившемся, но Харальд боялся копнуть слишком глубоко и вытащить на поверхность лишнее. Не хотелось, чтобы Юнатан узнал о его причастности, чтобы тот вообще хоть что-то узнал.

Юнатан перекрасил волосы в темно-каштановый, вставил маленькую серьгу в ухо и то и дело заглядывал в глаза, молчаливо спрашивая, все ли Харальда устраивает. Харальда же не устраивало его присутствие в квартире, в офисе, в жизни. Он старался всего этого сторониться, хотя Юнатан разительно изменился – одеваться стал прилично, а не в поношенное и вытянутое, словно его семья бомжевала, да и внешне стал другим, более взрослым, что ли? Не таким ребенком, от которого хотелось отмахнуться. Он стал привлекать.

На работе Юнатан быстро сошелся с Лукасом, они общались и вместе ходили на обед. Потом Юнатан ехал в балетную школу или на конюшни, домой возвращался поздно, а на ночь Харальд запирал дверь в свою спальню. В редкие встречи в общей квартире Юнатан смотрел на него печальным псом. Пытался поговорить, но Харальд успешно уворачивался от всех попыток. Они почти не общались. Коротко перебрасывались фразами, здоровались и иногда прощались.

Харальд понимал, что рано или поздно придется, да и все вокруг твердили – с мужем надо сблизиться. Патрик несколько дней ездил по ушам, а потом вернулся в Тронхейм, так и не помирившись с отцом. Йеран после свадьбы свалил в Осло – там жила семья, а в Берген он приезжал лишь по делам. Матс названивал и просил приехать в гости, ему тоже было одиноко.

Но, несмотря на то, что рядом не было никого, кто мог бы вмешаться в его личную жизнь, Харальду все равно казалось, что все туда лезут. Даже вездесущий Лукас то и дело намекал, что Юнатан нуждается в своем альфе. Только Харальд не был его, и с каждым днем он чувствовал, как растет между ними пропасть.

А через два месяца номинального супружества отец прислал ему на почту билеты на самолет и номер брони в гостинице. Он решил, что детям необходимо свадебное путешествие.

Утром Харальд задержался, невольно подглядывая, как Юнатан суетится на кухне, и зашел к нему, когда тот сел за стол. Учитывая их ограниченное общение, он не знал, как выложить эту новость, да и Юнатан взглянул на него ошарашенно, зависнув с бутербродом и чашкой чая.