В день свадьбы пришлось встать в шесть утра. В семь к нему приехали Патрик и Йеран. Отец направился в банкетные шатры, поставленные рядом с крепостью Розенкранца. Харальд не спрашивал, как он умудрился получить на это разрешение, и не сомневался, что это связи Филиппа. Тот, видимо, сильно спешил отдать сына под венец. И хотел сделать это броско и громко, чтобы Харальд точно не смог отступить.

С того памятного звонка Харальд так с ним и не поговорил, и неприятные догадки о будущем тесте заставляли вести себя очень осмотрительно. Филиппу эта свадьба была необходима, он сильно погряз в долгах, деньги Хорфагеров избавят его от банкротства. Но в брачном контракте не было ничего особенного, Харальд дважды его проверил, желая убедиться, что там нет подводных камней, и Филипп не подложил ему свинью. Был пункт, касающийся расторжения помолвки, но отступные по сравнению с общим капиталом семьи были незначительные. Да и Филиппа чуть припекло, стал ему угрожать. Значит, отказ от свадьбы ему невыгоден.

В брачном контракте также прописывался договор о бессрочной аренде большого зала в старшей гостинице Хорфагеров «Синяя Звезда», где Филипп обязывался открыть ресторан. Но все понимали, что в конечном итоге это принесет выгоду обоим. В случае развода Юнатан мог претендовать лишь на незначительную часть прибыли от сделок, полученных во время союза. Но Харальд вообще не планировал разводиться, иначе не стал бы втягивать себя в эту канитель. Стандартные пункты о смерти и потере работоспособности не удивили, обычно все имущество и так переходило супругу, но Харальд пока не являлся владельцем бизнеса. Возможно, собственное благосостояние не позволяло посмотреть на ситуацию глазами Филиппа: Кнутсоны разорились, и этот брак для них настоящее спасение. А возможно дело было совсем в другом.

Навязанный Юнатан и его дурное семейство сильно раздражали. Но еще больше злил тот факт, что Харальд сам загнал себя в эту ситуацию – пытаясь избавиться от жениха, совершил ошибку и фактически подписал себе приговор. Он хотел надавить на Юнатана компрометирующими снимками и заставить его отказаться от свадьбы, а в итоге Филипп ими давит на него самого.

Харальд, вспомнив об этом, нервно растрепал волосы. Он ненавидел, когда на него давили.

Осталось пережить само событие, часов десять суеты и шума, наигранных улыбок и вежливых комплиментов. Харальд с детства выходил с отцом в свет и знал, как себя вести. Хорошо бы Юнатан не отчебучил какую-нибудь ерунду, и тогда все пройдет гладко.

За Юнатаном перед свадьбой заехал мужчина лет тридцати. Схожие черты лица, высокий рост и телосложение намекали на родственные связи. Он представился старшим братом. Оскар Холанн. Харальд не стал спрашивать, почему тот носит другую фамилию и ничего о нем прежде не слышал. Юнатан послушно с ним поехал, а значит, Оскар не соврал. Только уточнил, все ли хорошо, а потом его отвлекли собственные сборы.

Отец носился как заводной и выглядел помолодевшим. Харальд даже пожалел, что все так быстро для него закончится, нужно было растянуть подготовку на полгода или год, устроив свадьбу как раз к моменту продажи.

Нервозность неприятно отдавалась дрожью в пальцах. Вежливая улыбка не сходила с лица. До церемонии Харальду пришлось поговорить, наверное, с сотней людей, на свадьбу явилось по меньшей мере тысяча человек. Хорошая реклама, все идет по плану. Харальд поймал задумчивый взгляд дяди, кивнул ему, но Март даже не ответил. Он вообще вел себя отстраненно и странно.

Юнатан еще не появился, его должен был вывести в зал Филипп Кнутсон, но и того не было видно. Время пока оставалось, но Харальд все равно волновался. Он извинился перед гостями и направился в комнату к гримерам, где жениху делали праздничный макияж. Приоткрыл двери, стараясь не шуметь, чтобы не отвлечь стилиста от работы, и замер на пороге.

Юнатана уже привели в порядок, но рядом с ним возвышался Филипп и грозно костерил сына, его низкий голос эхом отражался от стен. Юнатан стоял напротив неподвижной бледной статуей, не моргал и даже, кажется, не дышал. Косметика скрыла неровности кожи, выделила невыразительные глаза и губы, и он смотрелся очень симпатичным. Только волосы, и без того коротко остриженные, Юнатан перекрасил.

Одну сторону в ярко-черный, а вторую в пепельно-белый.

Именно из-за этих волос Филипп его и отчитывал.

От мерзкой брани у Харальда внутри поднялась волна гнева. Что бы Юнатан ни сделал, он просто не заслужил подобного обращения. Филипп его оскорблял, втаптывал в грязь словами. У Харальда уши загорелись, когда Филипп напомнил и о свадьбе.

– Радуйся, что такое блядище хоть кто-то взял под крыло. Ты мелкая дрянная шлюха, неудачная копия своего папаши, ты должен мне ботинки целовать, что я пристроил тебя в приличную семью.

– Сам ты… шлюха, – тихо, сквозь зубы ответил Юнатан, и Филипп с рыком ударил его по лицу.

Влепил не пощечину, а со всей дури заехал кулаком, так что Юнатан упал на пол. Харальд рванул между ними, оттолкнул Филиппа как раз вовремя, тот размахнулся, чтобы ударить сына ногой, и Харальду пришлось сжать свои чувства в кулак, чтобы не полезть в драку, не ответить тем же.

– Убери от него руки! – рявкнул он, удерживая Филиппа на расстоянии.

– Еще пара часов, и эта мразь станет только твоей проблемой! – выплюнул в ответ Филипп. – И не забывайся, пацан, – добавил он, стряхивая с себя чужие руки, – мне есть чем тебя приструнить!