Но какие бы проблемы ни навалились на Андрея Владимировича Ланского, поддержание имиджа для него было превыше всего. Пусть даже корабль тонет, его капитан ни в коем случае не покажет, что происходит что-то не то. Так, плановая протечка, не больше. Именно по этим соображениям он откомандировал Еву сопровождать Анатолия на благотворительный бал, организованный фондом Алексея Горского, известного мецената и генерального директора «Вайлет-компани», с которым не раз пересекался в деловых кругах. Такие балы-маскарады Горские устраивают два раза в год (весной и осенью), и бывать там уже вошло в моду среди местного бомонда.

Щедрые пожертвования, которые идут на помощь детским домам и больницам, продиктованы вовсе не искренним желанием помочь страждущим, а скорее дань собственному тщеславию и куда больше тешат самолюбие элиты, чем задевают её сочувствие или человеколюбие. И Ланский тоже был одним их тех, кому нужно было не только засветить наследницу на модном мероприятии, но и потешить собственное уязвлённое волной неудач эго, чтобы другие говорили о его щедрости, а не о промахах.

Евангелина, разумеется, понятия не имела о подводных камнях предстоящего выхода в свет, Андрей Владимирович вообще считал, что её хорошенькую головку не стоит забивать ничем лишним, она и так слишком много думает и выказывает куда больше вольностей, чем он рассчитывал. Сейчас ей нужно всего лишь делать то, что он скажет, и не мешать, у него и так есть кому спутать все карты. Акул вокруг полно, те же Лисицыны отвернуться в тот же момент, когда почуют в нём слабину, и будут жрать вместе с остальными, ни кусочка не оставят. Но чёрта с два он кому-то позволит себя опрокинуть, не бывать этому!

— Ева! — глава семьи окликнул дочь куда суровее, чем намеревался. — Помни, что на этом вечере ты являешься моим лицом. Не смей опорочить Ланских, поняла меня? Если бы не предстоящая встреча, я бы сам поехал, но раз уж так совпало, у тебя есть шанс доказать мне, что ты не бесполезна.

— Я сделаю всё так, как мы договаривались, — Ева, которую слова отца очень обидели, всё же постаралась не показать, насколько задета.

— И не цапайтесь больше с Анатолием, — посоветовал родитель. — Не знаю, что там у вас случилось, но он твой будущий муж, поэтому ты должна его уважать.

— А он должен уважать меня, — не смогла промолчать Евангелина. — И не хватать против воли, оставляя синяки…

— Какие ещё синяки? — кустистые брови отца сошлись на переносице. — Показывай!

И Ева показала след от хватки жениха как раз в тот момент, когда он сам ступил на порог, чтобы препроводить невесту к автомобилю.

— Анатолий, это что такое? — будущий тесть грозно глянул на потенциального зятя и указал глазами на руку дочери. — Я понимаю, что ты темпераментный молодой человек, но дочку мою не обижай. Вам с ней ещё детей растить…

— Андрей Владимирович, случайно вышло, — «покаялся» Толик, хотя Ева-то прекрасно знала, что это как раз в его характере.

— Впредь будь осторожнее, Ева у меня одна, — напутствовал родитель и вышел из дома вместе с ними, после чего уехал на своём авто, а Евангелина, отказавшись сесть в машину Лисицына, отправилась на бал в автомобиле отца вместе с охраной.

Элитный трёхэтажный коттедж за невысокой кованой оградой, который в этот вечер играл роль средневекового особняка, сиял цветными огнями и почти оглушал не только музыкой, но и множеством голосов. Протянув приглашения двум дюжим охранникам, обряженным дворецкими, Евангелина в сопровождении будущего мужа и телохранителей вошла внутрь и сдала верхнюю одежду в гардероб. В ресторане, который располагался на первом этаже, были расставлены накрытые столы, и кое-кто уже лакомился вкусностями, однако основная масса гостей поднималась на второй, где находился бальный зал.

Приглашённые были наряжены во всевозможные костюмы, и на каждом присутствовала маска. Сама Ева для маскарада выбрала наряд ангела: к её белоснежному платью были приделаны очаровательные крылышки, а белую полумаску украшали пушистые пёрышки. Ну а Толик решил быть римским центурионом и щеголял не только поблёскивающими «доспехами», но и коротким бутафорским мечом. Ему этот образ невероятно шёл и подчёркивал статную фигуру, так что даже несмотря на красную полумаску женщины провожали его заинтересованными взглядами.

Влившись в толпу танцующих, будущие супруги покружили немного по залу, а охрана держалась несколько поодаль. Слишком властные объятия Лисицына были Евангелине неприятны, и она с удовольствием предпочла бы другого партнёра, поэтому с радостью согласилась принять участие в общем танце, при котором пары менялись партнёрами.

Еве было весело: наконец-то можно было хоть ненадолго отдохнуть от Толика. Сначала ей достался полноватый благообразный мужчина в камзоле аристократа века эдак восемнадцатого, потом щуплый старичок в чёрно-белом домино, затем низкорослый лысак с потными ладонями в костюме кота (вот уж точно похотливый кошак), за ним шпалообразный дрыщ, обряженный в униформу Супермена (вот ирония-то), а после него сам Сатана, весь запакованный в чёрное. Его чёрная маска с небольшими рожками почти полностью закрывала лицо, оставляя «на свободе» лишь рот и подбородок, покрытый трёхдневной щетиной. Похоже, в аду отключили горячую воду, и хозяин преисподней не смог побриться. Хотя, быть может, это лишь дань моде.

Господин Дьявол прижал к себе партнёршу непозволительно близко, и та уж было хотела возмутиться такому обращению, но Евангелину вдруг прострелило узнаванием: ей были знакомы эти тёмно-зелёные глаза в прорезях маски, особенно их пробирающий до костей взгляд. А вот жёсткая улыбка оказалась совершенно чужой и отчего-то больно ударила в самое сердце.

— Готова к расплате, Ева? — рука Державина (а это был именно он) внезапно сорвала с неё маску, а его губы впились в её рот.