Шрифт:
Борьба их перепутанных рук… Прерывистое дыхание Франсуа, который уже начал уставать… Их крики, ее решимость…
Она оттолкнула его. Изо всех сил. Не раздумывая.
Франсуа мог бы просто потерять равновесие и ухватиться за стол… Но нет, она еще видела его тело, падающее навзничь, и беспорядочные движения рук, колотящих по воздуху.
Ужас на его лице. Падение на пол из утоптанной земли. А затем больше ничего.
Может быть, именно тогда у нее был ее первый провал в памяти, ее первая пустота?
Должно быть, так и было, так как мгновением позже — для нее было именно так — Франсуа больше не лежал на полу, а вытянулся на кушетке. Кто же его туда уложил, если не она?
Его лицо было искажено странной гримасой. Припадок? Франсуа дышал с трудом, был не в состоянии говорить, тело почти скрюченное, правая рука судорожно прижата к бедру. Затем ему с трудом удалось пробормотать ее имя.
«Не двигайся, лежи спокойно».
Его дыхание становилось все более и более прерывистым. Он отбросил голову назад, будто человек, безуспешно пытающийся держать лицо над водой.
«Надо вызвать „Скорую“… для Людовика… и для меня…»
Каждый произнесенный слог был для него мучением. Лицо его уродливо сморщилось, будто кожица переспелого фрукта.
Она сказала ему:
«Ничего этого бы не произошло, если бы ты тогда позаботился о Камилле». И снова взгляд Франсуа наполнился ужасом. Но за ним, казалось, сверкнула молния озарения: как будто он только что поставил на место последний кусочек мысленного пазла, что дало ему возможность наконец увидеть ситуацию в целом.
«Она ни в коем случае не должна была приходить в этот амфитеатр». Не поддавшись панике, Матильда поднялась в ванную комнату. Каким странным было спокойствие, внезапно охватившее ее; оно являло собой полную противоположность тому, что сейчас с ней происходило. Будто она внезапно оказалась в том мире, куда не долетают никакие эмоции.
Из аптечного шкафчика она взяла все, что попалось под руку. Бензодиазепины [34] , содержащие опий анальгетики, шприц.
Она снова поднялась в гостиную. Людовик мог подождать: она позаботилась о том, чтобы подмешать ему достаточно снотворного, в то же время не подвергая опасности — в этом Интернет оказался наилучшим союзником. Матильда знала, что он придет в сознание лишь через несколько часов и что его пробуждение, без сомнения, будет тяжелым. Она лишь взглянула, чтобы убедиться, что он не слишком сильно ударился, упав на пол.
34
Бензодиазепины — класс психоактивных веществ со снотворным, седативным, анксиолитическим, миорелаксирующим и противосудорожным эффектами. Большинство их являются транквилизаторами, некоторые используются как снотворные средства.
Франсуа все еще находился в лихорадочном возбуждении, гримасничая и корчась на кушетке. Несмотря на боль, он принялся отбиваться, когда она попыталась сделать ему укол.
Удушающий захват, ватка, смоченная спиртом, заставить вену выступить наружу…
— Успокойся, это для твоего же блага.
Что было тогда у него в голове? Его взгляд… просто сгусток паники. Или он мог решить, что она захотела избавиться от него?
Средства, содержащие морфий, действуют быстро — это она знала по опыту, но никогда не давала ему такой большой дозы. Прошло не так много времени, и Франсуа уже задремал, забылся в беспокойном полусне, что дало ей возможность выиграть время.
Она и сама не знала, откуда у нее взялись силы, чтобы все сделать. Спустить Людовика в погреб оказалось тяжелее, чем она думала. Его вес, его длинные громоздкие конечности… она чуть не уронила его с лестницы… Пятясь задом, ступеньку за ступенькой, удерживая у груди слишком тяжелое тело и таща его за собой…
К счастью, там решетка. Ниша, которая запирается на ключ. Без этой «прихоти» Франсуа — именно так она назвала его желание установить ее там — все это оказалось бы невозможно.
Матильде пришлось притащить туда матрас из пристройки. Позже надо будет убрать все из комнаты, сложить вещи Людовика и уничтожить все следы его пребывания…
Франсуа спал глубоким сном в нижнем этаже. Она сочла за лучшее проверить его дыхание и пульс. По прошествии времени доза морфина, которую она ему вколола, казалась ей совершенно неразумной.
Снова спустившись в погреб, она освободила Людовика от обмоченной одежды и медленно вымыла с помощью банной рукавички и таза теплой воды. Затем она снова одела его в чистое белье — то, которое погладила еще днем и которое было сложено в прачечной. То, которое Людовик намеревался забрать на следующий день перед отъездом.
Сидя в темном углу погреба, Матильда смотрела, как он спит. Ее кажущееся спокойствие начало давать трещины. Медленно.
По животу пробежали мурашки.
В ушах какой-то голос.
Голос, который говорил ей, что она переступила черту. Что отныне невозможно вернуть все назад.
4
Провал в памяти.
Еще один…
Снова вернувшись в реальность, Матильда обнаружила, что стоит в кухне у окна. Она не знала, что здесь делает.