Остромир жестом пригласил всех проходить в сени. Только когда Елица с ним поравнялась, за локоток придержал — и тут же обернулся Леден, словно почуял. Староста улыбнулся ему, и княжич мешать разговору не стал.

— Ты как тут вместе с остёрцами оказалась, Еля? — проговорил он тихо, склонившись к ней.

Она едва не дёрнулась, точно от удара. Продрало изнутри груди словно бороной от того, как Остромир её назвал. Так Радим любил имя её ласково шептать, касаясь губами уха, в тот самый миг блуждая ладонями по телу и разгоняя по нему искрящиеся волны желания. Как давно она об этом не вспоминала, а вот сейчас снова залило щёки жгучим румянцем от одной только мысли.

— А судьба меня не спросила, когда с ними свела, — она приостановилась у дверей и посмотрела в светло-карие, такие же, как были у его сына, глаза Остромира. — Они говорить приехали. И своё забирать, коли отыщется.

Лоб старосты пересекли морщины, как будто он не догадался даже, за чем остёрцы пожаловали. И от столь явного непонимания во взоре бывшего свёкра на душе стало тягостно, будто путь весь был проделан зря.

— Ладно, — буркнул Остромир. — Разбираться, значит, будем с княжичем этим.

Он пропустил Елицу вперёд себя и затворил дверь, как только все внутри оказались.

Леден уже сидел за столом в окружении двух кметей, которые с ним остались, и Брашко. Свет от печи бледной каймой очерчивал фигуру княжича, отчего затенённые глаза его казались тёмными, что два провала в земные недра. Жена старосты Сияна, чуть располневшая за пять лет, с растерянностью смотрела на внезапных гостей. Она перевела взгляд на мужа, а после на Елицу, и её лицо вытянулось. Она быстро обошла мужчин и обняла её так стремительно, что та не успела и поздороваться.

— Я уж думала, не увижу никогда тебя. Скучала так страшно, как ты уехала, — забормотала Сияна, прижимая к себе всё крепче.

— На стол накрывай, — быстро и сердито распорядился Остромир, прерывая её причитания.

И сам Елицу к столу отвёл. Усадил на свою сторону, прямо напротив Ледена, который наблюдал за встречей женщин, что раньше были друг другу родичами, с лёгким любопытством. Вышла к гостям и младшая дочка Остромира — Убава. Как Елица тут жила, бегала она девчонкой, еще не опоясанной понёвой, в рубахе, перешитой из материнской. А теперь перехватывала её чело нарядная лента, расшитая бусинами, поблескивали у висков бронзовые кольца, похожие на лучистое солнце — такие носили только здесь. В руку толщиной золотисто-русая коса её спускалась почти до колен — истинная гордость. Девушка обошла стол, ставя перед каждым, кто за ним сидел, деревянную миску, а парни так и смотрели ей вслед, толкали друг друга в бока и многозначительно переглядывались. Они и шептаться, верно, принялись бы, ничуть не стесняясь родителей Убавы, но один грозный взгляд Ледена, которым он обвёл соратников — и оживление среди них тут же пропало.

Пока женщины хлопотали кругом, выставляя угощение на такую большую ораву мужей, Остромир внимательно оглядел Ледена, а тот вытерпел, ничего пока не говоря.

— Так зачем приехали? — поинтересовался староста. — Чего вам в наших краях понадобилось?

Княжич кивнул на Елицу.

— Она нас сюда привела. Сказала, что ты помочь нам можешь. Потому как дружбу крепкую водил с Борилой Молчановичем. Такую, что тот аж за твоего сына свою дочь, княженку, выдал. За обычного скотовода. Не странно ли?

Остромир плечи расправил, и с лица его сошла вся притворная приветливость. Он поиграл желваками, заметно удерживаясь от резких слов, а Леден смотрел на него невозмутимо, словно никаких дерзостей с его губ и не срывалось.

— Таково было решение Борилы, а Елица ему не противилась. И не тебе, княжич, о том судить, — ответил староста, слегка охолонув.

— Не мне, конечно. Но я всё ж правду сказал...

— Скажи, Остромир, — прервала их перепалку Елица, опасаясь, что может выйти ссора, — отец мой ничего не говорил тебе про Сердце Лады? Многие люди обвиняют его в том, что когда-то он забрал его…

— Украл, — поправил Леден.

Елица покачала головой. Неприятно было говорить так о собственном родителе, но за давностью лет она не могла ни в чём быть уверенной.

— Он забрал его у князя Светояра и укрыл где-то. И, говорят, оттого в Велеборском княжестве не было за много лет ни одного неурожайного лета. И дела здесь идут хорошо, — она помолчала, разглядывая озадаченное, напряжённое даже лицо старосты. — Мне батюшка о Сердце рассказывал мало. Да и то в детстве больше. Но я подумала… В то время, когда вы нашу с Радимом свадьбу устраивали, он часто здесь бывал. И дружба ваша давняя...

— Думаешь, я Сердце укрываю по его просьбе? — Остромир наконец улыбнулся.

— Я не знаю, что думать, — Елица повела плечом.

И так хотелось взмолиться о помощи, объяснить всё так, как есть, а на глазах у Ледена и его кметей — как жалко это будет звучать! Она не хотела выглядеть слабой, хоть и знала, что княжич её гораздо сильней. За его спиной сотни воинов. А она лишилась и той дружины, что была в Лосиче. Он требует то, что принадлежало его роду по праву, и что бы о них с Чаяном ни говорили — у них своя правда.