Магический фонарь поднялся над нами, озарив дорогу, деревья и кусты. Вокруг растянулись яркие контрастные тени, отчего знакомые места показались чужими и неизвестными.

Мы минули поворот, и я попросила ведьмака:

— Позови еще раз. Может, он на каком-нибудь окрестном погосте?

— Оно, — вдруг поправил Фентон. — Умертвие — оно.

— Ага… Точно.

В какой момент я перестала воспринимать умертвие по-настоящему кровожадным монстром? Когда дала ему имя? Ужасное легкомыслие.

Не догадываясь о том, какие муки совести я испытываю, Фентон колдовал, как всегда, обстоятельно и по-мужски. Он расставил руки, поднял голову к черному небу и прикрыл глаза. По земле заструился ледяной ветерок. Качнулась трава, зашуршали сухие листья под ногами, поток воздуха взлохматил пыль на дороге. Вокруг словно зазвучал инфернальный шепоток, неслышный уху обычного человека: "Иди ко мне". От инфернального зова по спине побежали мурашки, а на кончиках пальцев инстинктивно затанцевали ершистые разряды светлой магии.

Колдовство стихло. Фентон опустил руки. Ненадолго мы прислушались к ночной тишине. Ни один мертвяк в нашу сторону не бежал.

— Не понимаю, как он вообще выбрался из сарая, — в сердцах выругалась я. — С утра дверь была заперта. Я проверила.

— Может, художники забыли закрыть? — С угрюмой миной ведьмак осмотрелся вокруг. Видимо, все еще ждал, что Дюк отзовется. — Ладно, после драки проклятьями не кидаются.

— Да? — съехидничала я. — Так диктует кодекс темных?

— Вообще-то, советуют умные люди, — с иронией пояснил он.

— Видимо, мы разговаривали с разными людьми, — пробормотала я, вглядываясь в темноту поля, куда не дотягивал свет магического шара. — Давай искать Дюка… В смысле, умертвие.

Нам пришлось разделиться: ведьмак отправился прочесывать местный погост, оставшийся от вымершей еще во времена драконьей стаи деревни, а я заторопилась кладбище за городской стеной, к единственному в Круэле склепу.

В темные времена высокие каменные стены защищали маленькие города и от нашествия нечисти, и от воскрешенных умертвий, созданных взбесившимися от темной силы некромантами. С тех пор мир шагнул далеко вперед: драконы практически вымерли, на мертвецов требовались разрешения, а чародеи жили по королевскому указу о пиетете. Насколько позволял здравый смысл, потому что указ этот, прямо сказать, был сильно оторван от реальной жизни.

Городские стены перестали восстанавливать. И если в Круэл въезжали по каменному мосту надо рвом, больше напоминающему поросшую лопухами пыльную канаву, то со стороны дальних кварталов рачительные горожане тихонечко разбирали стену на собственные нужды. Наверное, поэтому перед домами то тут, то там высились одинаковые заборчики из серых камней, стыдливо прикрытых кляксами плюща.

В общем, до кладбища я добиралась садами и огородами, через "самопальную" дыру в стене. Кованые ворота были гостеприимно раскрыты, дескать, добро пожаловать в наш тихий покойницкий уголок.

Я специально подняла магический шар практически на высоту деревьев. Свет озарил кусты, печальные каменные надгробья и выкованную гостеприимную надпись на арке "в добрый вечный путь". Литеры, окруженные завитушками, отбрасывали на землю гротескно растянутую тень.

Склеп, украшенный статуями ангелов и колонами, среди простых могил был нелеп и массивен, но его считали второй достопримечательностью Круэла после мэрского здания. Однажды Дюпри слезно жаловался, что горожане водили впервые приехавших родственников сначала в его приемную, поглазеть на портрет его величества и заодно на самого усатого бургомистра, а потом уже демонстрировали склеп. На кладбище.

Расставив руки и прикрыв глаза, я отправила зов. Вокруг заклубились тихие шепотки. По воздуху текли инфернальные голоса: "Приди ко мне. Скорее"

Сначала все стихло, но неожиданно за спиной раздался страшный хруст. Я резко развернулась. Кусты истерично качались, и неожиданно из них выпал человек. Видимо, обо что-то запнувшись, он плашмя рухнул на землю. Со стоном перевернулся на спину и затих. В общем-то, если на потусторонний зов и отозвались, то определенно не с тобой стороны, с которой я ожидала.

— Эй, с тобой все в порядке?

Я быстро добралась до кустов и, уперев ладони в колени, склонилась над пострадавшим. Исчерченное свежими царапинами лицо молодого мужчины оказалось до боли знакомым.

— Господин архивариус? — не скрывая изумления, воскликнула я.

— Я бежал на свет, — зашевелились его губы. — И умер?

— Не надейтесь, вы живее всех живых. — Я протянула руку: — Хватайтесь.

Он вцепился в мое запястье и начал неловко подниматься. Дернул всем весом, едва не уложив меня рядышком. После неловкой возни архивариус выпрямился и пощупал нос: