— Но… другое было металлическим, как у охотника.

— И в этом тоже есть металл. — Взгляд Эрриса оставался на пустой пластине лица ассасина, где внезапно начали высвечиваться символы, один за другим; они текли по железу, как медленный водопад.

— Нет! — сказал Эррис.

Убийца ударил его наотмашь. Казалось бы, ленивый удар, но он отправил Эрриса в полет через пространство пола. Яз вскрикнула, когда Эррис упал в шахту, но каким-то образом его пальцы ухватились за край, и через несколько ударов сердца он выкарабкался наружу.

Ассасин потянулся к Яз, и она попятилась. С впечатляющей скоростью Эррис вернулся, чтобы вмешаться. Его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от железных пальцев, тянущихся к Яз.

— Ты знаешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы построить это тело, — сказал он ассасину. — Сколько себя я в это вложил. Как я старался скрыть это от тебя.

Железная рука сомкнулась, как капкан, вокруг его головы, поглотив ее. Яз, пошатываясь, шагнула вперед и обеими руками ухватился за один палец. Она попыталась отодвинуть его назад, но он не поддался.

— Ты же не думаешь, что, сломав это тело, сломаешь меня? — Эррис говорил из-под запястья ассасина. — Ты слишком долго держала меня. И вообще я прожил слишком долго. — Он обращался к городу, к Весте, а не к работе из металла и магии, которая удерживала его. Обращался к огромному, но разбитому разуму, который удерживал его на протяжении всех этих столетий.

Символы, текшие по лицевому щитку ассасина, теперь сияли ярче, рисуя себя на Яз. Каждый символ на стенах светился все ярче, и тени, которым негде было спрятаться, стремглав убежали вниз, в ближайшие шахты.

— Это не то, для чего тебя создали, — сказал Эррис.

Пальцы слегка шевельнулись, начиная сжиматься. Эррис ахнул, словно от боли:

— Вот. Я это сделал.

В то же мгновение каждый из тысячи символов на стенах, потолке и полу загорелся красным. Ассасин разжал руку и выпустил голову Эрриса. Письмена продолжали течь по его лицу.

— Я привязал себя к этому телу, — сказал Эррис. — Это все, что я есть. Наконец-то я от тебя сбежал. Я могу жить или умереть, но не могу вернуться.

Из груди ассасина вырвался звук, похожий на скрежет рвущегося металла, и Яз пришлось зажать уши. В голосе не было ничего человеческого, и все же его боль, глубина его печали грозили унести Яз прочь, как волна, срывающая рыбаков с лодки.

— Я понимаю, что не смогу вернуться, если уйду. — Эррис опустил голову. Он повернулся и взял Яз за руку. Она позволила ему взять ее и вложила свои пальцы в его. Его плоть была теплой. Почти человеческой. Но не совсем. — Яз пойдет со мной.

Символы снова запульсировали.

— Она не вернется. Верно, Яз? — Он встретился с ней взглядом.

— Я… — Она поняла, что не хочет этого говорить. Хотя это было место пустоты и смерти, оно также содержало тайны и ответы. Мысль о том, что она, возможно, никогда больше не вернется, что все эти секреты будут навсегда заперты от нее, почему-то казалась слишком большой, чтобы просить, хотя она была в нескольких дюймах от смерти и стояла не намного дальше от нее сейчас. — Я уйду так далеко, как только смогу.

Эррис повел ее к устью ближайшей горизонтальной шахты. Они шли быстро и спокойно под сиянием алого огня символов.

— Что ты сделал? — прошипела Яз, боясь, что, если она заговорит слишком громко, город каким-то образом передумает.

— Я использовал единственное, что у меня есть, — сказал Эррис. — Себя. — Он оглянулся на ассасина. — Я был частью пустоты так долго, что даже сейчас, когда разум Весты пошатнулся и разбился, она ценит мое существование. Своего рода любовь, если хочешь.

Позади них раздался лязг, и, оглянувшись, Яз увидела, что теперь, когда цель ассасина была достигнута, он буквально разваливается на куски. Их захлестнула волна эмоций: печаль, гнев, потеря. Собственные чувства Яз плыли по этому приливу, оставляя ее опустошенной, бредущей как мертвец, слезы текли из глаз, дыхание сбивалось в груди, когда она боролась с рыданиями.

Вихрь чувств начал стихать, когда они вошли в коридор. Их шаги эхом отдавались в туннеле, и, когда вход позади них превратился в квадрат красного света, звезда, вращавшаяся вокруг Яз, начала освещать туннель. Кружась, она посылала их тени в медленном танце, сближая, объединяя, разлучая, заставляя скользить по одной стене, затем по другой.

Яз поняла, что они все еще держатся за руки, и смущенно высвободилась из объятий Эрриса:

— Я все еще не понимаю, что ты там сделал.

— Я сделал то, что раньше делал лучше всех, — сказал Эррис. — Сбежал.