Заметив, что женщина проверяет удостоверение, а вовсе не оформляет номер, я довольно улыбнулась, закинула локти на стойку и спросила таким тоном, словно уже все решено в мою пользу:

— У вас в номер поесть можно заказывать, или обязательно спускаться? Лимонада бы холодного.

Она с сомнением посмотрела на меня. Из-за возраста. Я подалась вперед, как будто хотела заглянуть в монитор:

— Что там, анкету забить? Я редактор текстов, приехала… запишите «отдых». По идее на фестиваль собралась, но какая разница. Не в командировке.

Заплатила прилично. Свободные номера были только в люксовом сегменте, а пока ехала в лифте, да и в холле заметила, гостиница для деловых. Дельцы, госслужащие, парочка всего попалась одетых по жаре, а не по должностному коду, так что меня поселили не то чтобы на удивление, не слишком промахнулась с легкомысленной одеждой.

* * *

Как наболтала, так и сделала, потратила еще денег на заказ еды и напитков, засела в номере на пять часов отдыха, разок спустилась до магазинчиков у гостиницы и приобрела сигаретницу и табачные палочки. В половине одиннадцатого вечера я снова была внизу, устроилась недалеко от входа, потягивая ароматный пар и наслаждаясь прохладой. Охрана ходила, такси подъезжали, служебные машины. И, наконец, из одной из них вышел мужчина — возрастом за семьдесят, точно, как описывал Нольд, но вживую тот смотрелся моложе — из-за подтянутой, сухопарой фигуры, здорового цвета лица и стильной стрижки на седых волосах. Весь в благородном сером: костюм из дорогих тканей, восточных — самое то чтобы остаться в деловом и не умереть от жары.

К одиннадцати он же вернулся на крыльцо гостиницы.

— Тут только вечером и можно дышать. Посидите со мной, составите компанию?

Мужчина обернулся и переключил внимание на позднего курьера с плотным конвертом документов. Лишние уши прошли мимо.

— С удовольствием бы, но времени нет.

— Мне скучно, дедусь. — Я протянула последнее слово капризно, не натурально по-детски, и пыхнула последней затяжкой. — А если скажу «пожалуйста»? Табачком поделюсь.

— Не курю.

Каким бы серьезным задание ни было, в эту минуту меня позабавило так поиграть в образ и посмотреть на легкую растерянность мужчины. Нольд ведь тоже меня ему описал, наверняка, тот знал, кого ждать. Я не выдержала настороженно-недоуменного взгляда и засмеялась. Сказала уже своим голосом, без дурачества:

— Добрый вечер, господин Троица. Извините, я постаралась побыть той пигалицей, какой обзывает меня один едкий северянин. Поднимайтесь через десять минут в триста седьмой.

Он почтительно склонил голову то ли на западный манер, то ли на восточный, и улыбнулся.

* * *

Когда через десять минут после моего возвращения в номер, мужчина постучал и вошел, в закрытом пространстве я ярко учуяла след двух смертей. Шлейф из кислого, плесневелого запаха. Маньячные и живодерские убийства пахли как гной, равноценные, когда жизнь за жизнь, и человек убил ради спасения, пахли железом, а такие… ненарочные, случайные, без умысла — плесенью. Не самый приятный запах, но очень терпимый.

— Вы врач?

— Да. Рад знакомству, Ева.

Он протянул руку, я пожала, и после машинального жеста мы оба спохватились. Я дернулась, мужчина тоже, и он, виновато улыбнувшись, пояснил:

— Извините. Не подумал, забыл — ваши соплеменники брезгуют моим присутствием, а я как дурак еще и руку тяну. Знаю, замаран смертями. Извините еще раз.

— Что вы… — выдала испуганно и искренне, — сама забылась: некромагов гнушаются трогать.

— Ну… у меня другое отношение. В моих глазах вы немного отличные от нас люди, и все. Генетика — это наука, а не мракобесные заблуждения. И мне странно видеть такую реакцию — вы ведь уже несколько дней как в команде, неужели Ян и Нольд выказали к вам отвращение?

— Нет.

— Тогда, о чем вы? Что за глупости?

— Спасибо. Но и вы не замараны. Мы отличаем грязные смерти от прочих, и я не слепая — за вашей спиной две непреднамеренные смерти. Я угадала, что вы врач, и они — ваши печальные ошибки?

— Увы. Убитые не болезнью, а неопытностью в первые годы практики хирургом.

Пока молчали, я прикидывала — он не просто врач, а из клиники Инквиза. Великий Морс… я, некромага, в одной команде не только с теми, кто обязан меня ловить, но и с тем, кто по роду службы обязан запереть в лаборатории ради исследования регенерата и подвергнуть медицинским опытам.

— Это вы открыли эффект «мнимой смерти»?

— Не совсем. Можно сказать, «услышал» рецепт.

— Есть еще чудеса?

— Одно и поменьше… Жаль, не смог прихватить для вас флакончик, но при следующей встрече все передам и объясню.

У Троицы глаза были как треугольнички, будто он всегда внутренне улыбался, сохраняя добродушное выражение лица. Всем своим образом — приятный, интеллигентный и, без налета заносчивости, само воплощение достоинства. Я бы сочла его чистокровным западником, но волосы по молодости явно были светлые и не вились, на северянина не тянул по комплекции, на восточника не походил чертами лица — слишком сухопарый. И не южанин — кожа бледная. Возможно, его предки намешали столько кровей, что характерность какой-то одной стороны света не проявлялась, пригашенная другими.

— Нольд сразу хотел привлечь в помощники некромага. Но почему-то упорно отказывался выбрать из тех, кого мы успели вытащить из клиники. Искал изначально свободных. Удивительно, что… — Троица уже осмотрел разобранное оружие, развернув детали из мягких оберток, что-то прикидывая про себя, и обернулся от сумки. — Вы — женщина.

Опять? Да что же за загвоздка с тем, какого я пола?

— Я некромага.

Объяснила холодно и даже слегка зло, что приходится говорить очевидное для такого просвещенного человека.