– Не влезай в разговор, девчонка, – пригрозил ей отец. – И вообще, где твой платок? Чего косы распустила, перед кем красуешься?

– Дядя! – осадил его худенький парень, на вид ровесник Рамоны. – Как ты можешь так говорить, она ведь Каменная жрица!

– И ты молчи, сопляк. Никакого уважения к старшим, – пробурчал Роран и начал быстро орудовать ножом. Он жевал быстро и с аппетитом, в курчавую бороду сыпались крошки.

А вот мне есть совершенно не хотелось: напряжение сковало мышцы, в голове поселился бардак. Вдруг я почувствовал, как чья-то нога коснулась лодыжки – провела вверх-вниз и снова вверх.

Рамона.

Кто же ещё?

Но жрица с самым невинным видом смотрела вниз, вылавливая в похлёбке кусочки мяса. Хитрая лиса! Совсем ничего не боится, дразнит у всех на глазах.

Она снова меня коснулась – на этот раз под коленом. Захотелось сцепить пальцы на стройной лодыжке и потянуть на себя, но я вовремя сдержался. Что подумают окружающие, если Зверь-из-Ущелья внезапно нырнёт под стол?

В янтарных глазах плясали весёлые искорки, губы дрожали – она пыталась сдержать улыбку. Что ж, Каменная жрица, мы ещё посмотрим, кто кого.

– Давайте выпьем за мир! – предложил Роран, поднимая глиняную кружку, и искатели согласно загудели. – За то, чтобы между нашими народами царила вечная дружба!

– Ага, мир и дружба! Говорят, вы детей наших воруете! – раздался дребезжащий голос Ерша, который сразу потонул в воплях дудки.

– Это ложь, – спокойно возвестил Орм. – Подлые наговоры.

Я крепче сцепил зубы – Ольд рассказал, как было дело. Беглый искатель пришёл в Лестру со своей дочерью, нашёл Райлу, и теперь они прятались в захудалом домишке квартала камнетёсов. Но, если здесь начнутся волнения и попытки спровоцировать драку, придётся вмешаться.

Война между нашими народами – что может быть хуже? Жаль, что мой отец так не считает.

– Я видел Райлу с ребёнком. Девочка просто потерялась, но её вернули родственники, – произнёс спокойно, чтобы потушить вспыхнувшую было искру. Мои слова встретили молчанием, а потом люди за столами загалдели.

– Ах, вон оно что…

– Я ж вам говорил, что эта тетеря сама ребёнка проворонила!..

– И всё равно мне их рожи не нравятся…

К нашему столу подплыла девушка с подносом наперевес:

– Господа искатели желают выпить? – спросила, покачивая грудью перед носом Рорана.

– Проводи мою дочь в комнату, – отведя глаза от соблазнительного зрелища, старейшина быстро сунул девице монетку.

Ясно и дураку, этот суровый неотёсанный мужик не прочь попялиться ещё. Или даже потрогать. Но репутация святоши и ненавистника детей равнин не позволяет, ведь иначе как он будет твердить своей дочери и другим о чистоте тела и помыслов? 

– Будет исполнено, господин, – давя смешок, девушка сделала Рамоне знак следовать за ней. Искатели, как голодные псы, проводили взглядами пышные формы красотки-подавальщицы.

Рамона вытерла салфеткой кончики пальцев и уголки губ, нервно швырнула её на стол и поднялась. Уходя, бросила в мою сторону красноречивый взгляд, который тут же спрятала за завесой ресниц.

Взгляд-обещание. Взгляд-приглашение...

Этим вечером я был немногословен, мысли то и дело возвращались к ней, и я пытался представить, о чём она сейчас думает, что делает. Почему-то казалось, что Рамона в задумчивости меряет шагами комнату или стоит и распахнутого окна, глядя вдаль – на горы.

– Пойду проветрюсь. Приятного вечера, Роран.

Никто не пытался меня задержать, и я шагнул в объятия сырой ночи, отсекая себя от уютного тепла хлопком двери. Задний двор превратился в жидкое месиво, и в несколько широких шагов я добрался до навеса, предваряющего вход в конюшню.

Остро пахло сеном, сонно похрапывали лошади. Взгляд метнулся вверх, к окнам второго этажа – в одном из них застыл размытый дождём тонкий силуэт. Я не знал, она ли это, но внутреннее чувство твердило – да, она.

Ждёт меня?

Я усмехнулся, присаживаясь на порог. Сейчас до ужаса не хватало утерянной где-то в горах трубки, не хватало едкого дыма в лёгких, который был способен вытеснить из головы сентиментальные глупости.

Куда меня несёт, что я делаю со своей жизнью? С тех пор, как в неё ворвалась Рамона, я уже ничего не понимаю – сомневаюсь в том, что всегда считал важным и нужным. Эта женщина просто пришла и навела у меня в голове кавардак. 

Я сидел так долго – похожий на неподвижную чёрную тень. Прислушивался к шелесту дождя на крыше, пока в открытой двери таверны не выросла фигура, на мгновение осветив двор и выпустив наружу шум людских голосов.