Они все вели себя развязно, давали себя хватать и лапать, садились на колени, а я… Скрипела зубами от досады, что не могу даже подойти и заговорить с Ренном. Но это всё тогда, а сейчас… этой ночью я собиралась позволить себе гораздо больше.

На лице его промелькнул проблеск вины, а потом Ренн тихо усмехнулся и поцеловал кончики моих пальцев.

– Никто. Совсем никто.

– Она вела себя так, будто вы давно знакомы, – я не хотела требовать отчёта и вести себя так, словно он – моя собственность, но остановиться уже не могла.

Реннейр перехватил подбородок, заставив посмотреть в глаза. В них было что-то, что заставляло поверить – сейчас он говорит с открытым сердцем и ни за что не станет лгать.

– Всех их больше нет. Уже нет.

Эти слова прозвучали из его уст самой долгожданной песней. Слушать бы бесконечно, наслаждаясь глубокими вибрациями и бархатистыми нотками. Руки сами скользнули Ренну под рубашку, влажную от дождя и нагретую телом. Кончики пальцев пробежались по жёсткому животу, по груди – кожа его покрылась мурашками. Ладонь замерла напротив сердца, содрогаясь от глухих толчков, застыла, будто примагниченная.

Замереть бы вот так, глаза в глаза, кожа к коже, сердце к сердцу, сплестись корнями – чтобы две жизни в одну. И чтобы видеть звёзды – вместе, слушать лёгкое, как ветер, дыхание степи и гулкое молчание гор – вместе.

Внутри разгорался огонь, в котором ветхими листьями сгорали и ревность, и боль, и сомнения, приправленные страхом.

Он – мой. Только мой. С самого первого взгляда, с первого слова, с первой улыбки – ошибки быть не может. Будто судьба моя с рождения была отдана в руки этого человека, а все пройденные дороги упрямо вели лишь к нему.

– А теперь потрудись объяснить, дорогая моя жрица, что всё это значит, – раздался чуть охрипший голос.

– Мм? – я нехотя отстранилась, заглядывая ему в глаза.

– Да-да, не думай, что я совсем разомлел. Я пока ещё держу себя в руках и готов слушать.

Матерь Гор, как говорить, если в горле застыл ком, а язык прилип к нёбу? Но, если я не скажу ему правду, потом может быть поздно.

– Обещай, что не будешь смотреть на меня, как на сумасшедшую.

– Обещаю, – Ренн кивнул, укладывая тяжёлую ладонь мне на бедро и сминая белую ткань, а я, набрав побольше воздуха, выпалила:

– Реннейр, ты и есть ребёнок из пророчества!

Мне показалось, что сейчас он меня сбросит – так напряглось его тело.

– Что? – переспросил, изумлённо вскинув брови. А потом с силой вытолкнул из груди воздух и помотал головой. – О чём ты говоришь? Я…

– Кем была твоя мать, Ренн? Твоя. Настоящая. Мать, – меня вдруг начало колотить, а пальцы, которыми я цеплялась за его рубашку, свело судорогой.

– Я никогда её не знал. Но скажи мне ради всех богов, как тебе в голову вообще пришли такие мысли?

И я пересказала ему наш разговор с матушкой Этерой, призвав на помощь всю искренность, всё красноречие. Он смотрел на меня внимательно – почти не мигая и не шевелясь, впитывая каждое слово. А в конце произнёс:

– Если бы это было так, если бы я действительно был ребёнком из пророчества, то мой отец… – и вдруг его как в грудь ударили – Ренн схватился за ворот рубашки, оттягивая его. Мне показалось, что он начал задыхаться.

– Что с тобой? Ох, Матерь Гор, я сейчас… – я до смерти перепугалась, бросилась к сумке с амулетами, чтобы хоть как-то помочь – чуть не запуталась в сорочке и не распласталась на полу, но Реннейр остановил меня:

– Со мной всё в порядке.

Он выглядел нездоровым – стоял, держась за грудь и пошатываясь, а взгляд блуждал, как у слепого.

– А мне так не кажется…

– Всё в порядке, – спокойно повторил он, протягивая ладонь. Странная слабость начала покидать его, голос зазвучал уверенней, и уже через несколько мгновений передо мной стоял всё тот же Ренн.

Я потеряла нить разговора, колени дрожали после пережитого. Надо же было так меня напугать, я чуть заикаться не стала! Но чуть позже я обязательно выясню, что за жуть приключилась с моим лестрийцем, а пока в голове билась лишь одна мысль:

– Они убьют тебя, понимаешь? – испуг и, как следствие, злость захлестнули с головой, я с трудом поборола порыв как следует встряхнуть этого вредину, потому что чувствовала – он мне не поверил. – Как только поймут, что это ты. Ты для них – ходячая угроза!

– Хочешь сказать, что моя мать была Каменной жрицей? Тогда почему я не чувствую в себе ни крупицы Дара?

Мы стояли друг напротив друга, напряжённые, как противники перед поединком. Только я хотела не победить его, а спасти.

– Я не знаю! Но подумай, ты выжил в Ущелье Забытых, прошёл со мной сквозь врата в нашу первую встречу, изменив маршрут силой желания, и ты… – я приложила дрожащие пальцы к губам. – …да, это всё-таки ты вырастил ту стену, что закрыла меня от Красного Топора. В миг сильной опасности иногда случаются неконтролируемые выбросы силы! Твоя мать – Ледара из Синего камня!