В подвале у чаши постепенно проявлялось жуткое существо: издали его фигура напоминала человеческую, с удлинёнными руками и ногами на которых выделялись безобразно утолщённые суставы. Череп малума был сплюснут, словно срезан на макушке. Шеи почти не был видно — между головой и туловищем лишняя кожа собралась складками. Его кожа напоминала тёмно-зелёную, почти чёрную кору деревьев — сморщенную и высохшую, покрытую трупными пятнами. С ужасного лица, не моргая, смотрели глубоко вдавленные янтарно-кровавые глаза с белыми зрачками. Большой безгубый рот его и острые кривые зубы были покрыты чёрной жижей смешанной с запёкшейся кровью. Кисти рук походили на пауков, у которых вместо ног были пять кривых вытянутых пальцев с острыми когтями.

И тут существо посмотрело на них, поднялось и двинулось в их сторону. Стурла вытащил меч и быстро перерубил лианы плачущего дерева, чтобы освободить горшок от опутавших корней. С утроенной силой визидары налегли на ёмкость и, наконец, перевернули его.

Он раскололся, и все слёзы, которые там были, оглушительным потоком понеслись под дом, снеся в яму малума и ещё одного, который, видимо, вылез недавно, но успел налакаться крови.

Стенки колодца задрожали, вспенились и сомкнулись. Но процесс не прекращался: пузырящееся серебро столпом пены вылезало из ямы и, в конце концов пробило потолок подвала. Его выбросило струёй вверх. Дом подкинуло и раскидало в стороны.

Когда ремесленники вылезли из-под обломков, кашляя от поднявшейся пыли, дома не было. Вместо него стояла застывшая вспученная серебряная масса, напоминавшая замки из песка, которые возводят дети на побережье.

Они отошли в сторону, глядя на развалины. За ними раздался треск, только визидарцы успели расступиться, как рухнуло и Плачущее дерево. Без корней оно не держалось на земле.

— Жаль твоего дворца, — сказал Стурла, стирая с лица грязь.

— И плачущего дерева, — добавил Итиро.

— Ничего, — засмеялся Тафари, — я рад, что мы уничтожилилогово малумов.

Итиро еле нашёл Огненную палочку — благо она немного мерцала в кромешной темноте. И, освещая ею округу, визидары собрали вещи, какие смогли найти.

После они отправились на берег, где в кустах у Тафари была спрятана лодка. Ремесленники втроём вытолкали её в воду, сели и поплыли. На вёслах были Тафари и Итиро. А Стурла сидел на корме. Он освещал дорогу, высоко подняв Огненную палочку.

— Куда мы теперь? — спросил гном у Следопыта.

— Добывать мой тол. Он хранится у племени Ваконьинго. Это воинствующие гномы, живущие у горы Килиманджаро. Я как-то пытался с ними поговорить, но в диалоги они не вступают.

— С гномами я всегда договорюсь, — махнул рукой Стурла, — главное веди нас, туда, где они находятся.

Переплыв на берег, путники устроили ночлег, а с утра двинулись в путь.

По дороге к Килиманджаро Стурла и Итиро много раз убеждались, что Тафари знают все и недаром называют Следопытом. Везде он ориентировался так, словно в давно знакомом доме. Всё видел и чувствовал. Шёл по звериным следам. Легко предсказывал погоду, наперёд знал все окрестные новости и заранее предупреждал Стурлу и Итиро о встречах с животными и людьми. В любом племени Тафари были рады так, словно к ним, действительно, спустился бог. К нему шли с вопросами и просьбами, и каждого Тафари выслушивал, кому мог — всегда помогал.

…Через несколько дней похода визидары, наконец, увидели сияющую вершину Килиманджаро. Стурла всё боялся, что они пропустят нужную гору — во фьордах Норвегии это обычное дело. Но не заметить Килиманджаро было нельзя. Она одиноко возвышалась среди равнины, украшенная снежной шапкой, словно пирог сахарной глазурью.

Когда они подошли к ней вплотную, то были уже достаточно уставшими. Итиро всю дорогу думал, как не хватает здесь духа Аширай Яшики. Он бы донёс их, куда надо, за одну секунду. Хорошо хоть воды они могли напиться досыта — спасала бамбуковая палочка.

Начали восхождение, но из-за наступивших сумерек пришлось сделать новый привал.

— Завтра к полудню доберемся, — сказал Тафари, после длинного ужина.

Стурла поев, повеселел и запел песни. Снег, который он увидел на вершине Килиманджаро, вернул его к жизни и вдохнул оптимизм. Весь поход давался Стурле с трудом из-за жары, хоть гном и отказывался раздеваться и снимать шлем. Дорога на жаре ему казалась бесконечной. Но сейчас Стурлу было не узнать — подпевая сам себе, гном пустился в пляс.

Итиро и Тафари хлопали ему в ладоши и смеялись — так ловко Стурла танцевал, как будто и не было длинного похода и изматывающих нагрузок. В конце танца гном снял шлем и поклонился. Потом плюхнулся рядом с Тафари, отдышался и спросил:

— Ну, вот найдём мы завтра твой тол. А куда дальше путь держать?

— Я не знаю, — пожал плечами Тафари.

— Как не знаешь? Ты должен знать! — вскочил Стурла, — поройся в вещах, поищи. Где-то же должна быть информация, куда нам направляться дальше!