— Так ты хочешь к малумам? — повторил Хьюго.

— Нет, сэр. Мне нравится работать. Я полон сил и идей, — дрогнувшим голосом ответил профессор, — мы стараемся с Тимом. Я лишь хотел сказать, что мы обязательно добьёмся успеха. Обязательно!

Хьюго успокоился так же внезапно, как и завёлся. Его лицо просветлело, и он обратился к Алаун:

— А ты чем занималась сегодня?

— Немного читала и вышивала. Как всегда. И много думала.

— И о чём может думать такая хорошенькая головка? — спросил у неё Хьюго.

— Я думала о том, что у нас нет даже фамилий.

— У кого — у нас? — уточнил Хозяин.

— У консунтов.

Джей с Тимом бросили быстрые взгляды на Алаун и снова застыли.

— Меня лично это никак не беспокоит, — быстро сказалПрофессор.

Тим закивал, поддерживая Джейкоба.

— Выбери любую фамилию, — дружелюбно предложил девушке Хьюго.

— Это неправильно. Не имеющие фамилии, вырождаются. Это словно дерево без корней — простоит, сколько сможет, и погибнет, — сказала Алаун, а потом печально добавила, — все консунты погибнут.

— Ты же знаешь, Алаун, я не люблю, когда ты себя так называешь, — приподнялся Хьюго. — И потом, чем ты недовольна? Я создал профессора и Тима из умнейших визидаров. А тебя — из самых красивых. Ты даже представить себе не можешь, чего мне это стоило! Ты — самая дорогая вещь в этом доме!

Он подошёл к ней и взял за лицо.

— Это всё эти глупые романы, которые ты бесконечно читаешь. Я, конечно, горжусь, что у меня самая шикарная библиотека. Лучше её только библиотека Стоунбона. Но… Но и она когда-нибудь будет моей… Романы задурили тебе голову. Подумай о том, Алаун, что ты — прекраснейшее создание на Земле. И никогда не состаришься. Всегда будешь молодой. А со временем мы с профессором обязательно найдём способ, чтобы твоя кожа могла выносить солнечные лучи. И я отстрою тебе лучший замок на берегу.

Он взял её за кисть.

— Посмотри на эти изящные пальчики. Разве ты видела более совершенные руки? Я помню ту визидарку, которой они принадлежали. Она продавала хлеб. Когда я увидел эти пальцы, то понял — они должны быть у тебя…

Алаун, застыв от ужаса, аккуратно вытащила свою руку из его ладони. В эту секунду она была рада, что умеет управлять лицом, которое сейчас не может выразить всей гаммы её эмоций.

Девушка подняла на Хозяина глаза и спросила:

— Можно я пойду прогуляться? Ведь там, наверху, уже стемнело.

— Да, конечно, иди, — разрешил сэр Хьюго.

Алаун встала и двинулась из зала. Хозяин же бросил ей в спину:

— Но недолго, чтобы не пришлось посылать за тобой Кармов.

Алаун вздрогнула, и молча вышла.

Сейчас она находилась на третьем этаже под землей. Вниз вели лестницы в мастерские, где обычно сутки напролёт проводили время профессор и Тим. Ещё ниже, среди лабиринтов узких длинных проходов, было и другое помещение. Святилище. В нём копошились малумы. Даже через два этажа, Алаун казалось, что она слышит их шуршание.

Весь подвал замка был пронизан тайными ходами. Одним из таких лазов сейчас и воспользовалась Алаун. Девушка откинула гобелен и нырнула в узкую щель, откуда вела винтовая лестница прямо в её спальню.

Оделась потеплее и по кривым переходам Алаун, наконец, выбралась наружу. И оказалась в развалинах.

Здесь когда-то был замок предков сэра Хьюго. Дагхэд. Но после Ужасной битвы о величии построек теперь напоминали лишь руины бального зала с остатками фресок на стенах, да высокие каменные своды резных окон. В одной из ниш чудом остался целым древний витраж. Алаун любила рассматривать его, ставя за стекло фонарь. От бликов света на витраже оживала сценка: девушка водружала корону на преклонившего колено рыцаря. Кто они были друг другу? Алаун не знала.

Однажды Алаун спросила у Хьюго, почему имея столько работников, он не восстановит Дагхэд? Хозяин объяснил все заботой о малумах и самой Алаун. Мол, жить на поверхности опасно — там солнце. Но Ун казалось, что есть иная причина, почему Хьюго не восстанавливает замок. Страх. Под землей ему было спокойнее и проще.

На протяжении десятков лет любимым занятием Алаун было исследование развалин Дагхэда. Она блуждала среди камней в поисках вещей. Как будто с ними Алаун собирала кусочки памяти. Любая находка для неё была сокровищем. Чашки, чернильницы, обрывки одежды…Кому они принадлежали? Что значили для хозяев?

Однажды Алаун нашла кованую люстру и попросила Хьюго устроить в подвалах танцевальный зал. Люстру починили и повесили в пустой комнате. Порой, закрыв глаза, Алаун танцевала в этом зале, и как будто что-то вспоминала. Обрывки разговоров, движения. Но принадлежали ли эти осколки памяти ей, или чужим телам, из которых она была сплетена, Алаун не знала. Иногда ей чудилась женщина, гладившая её по волосам. Порой она слышала смех девушек. Алаун представлялось, что они бегут за ней по витой лестнице меж домов высоко в горах. В такие мгновения Алаун была почти счастлива. Словно действительно вот-вот и поймает за шлейф ускользающие воспоминания.