Но сегодня девушка не пошла бродить по развалинам. Сквозь дыру в заборе она выбралась за пределы замка и отправилась к скалам. Было темно, но Алаун хорошо знала дорогу. Она могла бы пройти её даже с закрытыми глазами. Справа земля обрывалась в холодное море. В укромном месте до воды можно было спуститься по узкой лесенке. Но только в хорошую погоду. Сейчас же было ветрено и море билось о камни так, что брызги иногда долетали до Алаун. Но она лишь сильнее укуталась плащ и решительно зашагала вперёд.

Показались выступы скал. У их подножия начинался Забытый лес.

Алаун поднялась на холм и даже через шум моря услышала хлопанье больших крыльев. Домой возвращались кармы. Говорят, для людей они были невидимы, как малумы для визидаров.

Кармы тоже были созданиями Хьюго. Их он сшивал из мраков.

Увидев кармов, девушка поёжилась. Они походили на огромных тёмных птиц с рваными крыльями. Сбившись в стаю, кармы напоминали густую тучу — словно в воду капнули чернил и теперь они, колеблясь, расползаются, заполняя собой пространство. Но страшнее всего были их лица — фарфоровые маски с идеальными пропорциями. Бледные, безжизненные и от этого бездушные. Вместозрачков на них зияли дырочки — две маленькие бездны. Они притягивали, гипнотизировали. Но лишь взглянешь в них — засасывали сознание, все в голове мешали, переворачивая с ног на голову.

В мире людей, куда кармы летали питаться, они всегда собирались в местах зла, бед и боли. Кармов тянуло туда, где мелькала искра ссоры или порока. Они их раздували. И люди начинали скандалить, срываться и ненавидеть друг друга. Обжору кармы толкали кинуться на еду, пугливого — струсить, супругов — ругаться, мать — стукнуть дитя. А потом, когда всё это происходило, кармы приоткрывали фарфоровые рты, жадно впитывали дурные человеческие эмоции, и, разбухнув, отяжелевшие, возвращались в Дагхэд. Они, словно злые пчёлы, жалили человека в самую душу. Только пчёлы собирают нектар, а эти питались падалью: сюда несли людские слёзы и слабости.

С холма Алаун было видно, как стая кармов подлетела к колодцу и стала сливать туда тёмное месиво человеческих страстей. Масса всхлипывала. Раздавались крики, стоны, но попав в колодец, жидкость густела, остывала, и на дно оседала уже мёртвая чёрная жижа. А там, внизу, её ждали малумы.

Однажды Алаун заглянула в колодец и увидела, что он наполнен почти доверху. Чернильная масса источала нечто ужасное, пугающее, от чего кровь стыла в жилах. Лицо Алаун исказилось, волосы встали дыбом… Из глаз брызнули кровавые слёзы. Она еле отползла от края колодца. И больше туда не подходила, боясь пережить это вновь.

Алаун отвернулась и углубилась в Забытый лес. У неё была своя тайна. Секрет. Именно здесь была её работа, которую она назначила сама себе. Это дело придавало смысл её существованию.

Она шла по редкому лесу, но с тёмных дорожек не сходила. Насколько хватало глаз, вся земля в лесу была покрыта, словно снегом, белым налётом, крошкой, мелкими меловыми камешками. Но это были вовсе не камешки. Это были истлевшие кости визидаров. Которые ушли на опыты сэра Хьюго. Иногда Алаун с печалью думала, что где-то здесьлежит и она.

Девушка порылась под одним из камней и вытащила черепок тарелки. Алаун подошла к месту, где белоснежная земля, наконец, становилась тёмной. На краю чёрного и белого, черепком стала рыть непослушную землю и закапывать костяной песок. Получался маленький холм. Таких холмиков за многие годы она сделала здесь немало, обернёшься — позади весь лес стал напоминать холмистую местность, но сколько ещё оставалось белой земли — не объять глазами.

Алаун сосредоточенно копала и иногда сквозь редкие кусты поглядывала на бушующее море. Там на горизонте с рассветом появлялась бледная полоска — предупреждение, что надо возвращаться. Иногда Ун останавливалась и заправляла выбившиеся пряди волос, падавшие на глаза. «Смогу ли я когда-нибудь похоронить все эти косточки?» — в отчаянии думала она. Но тут же понимала, что будет заниматься этим, пока хватит сил. Тогда их души обретут покой.

Под утро Алаун вернулась в подвал замка. Прокралась в ванную комнату, быстро смыла землю с рук, ополоснула лицо. И пошла показаться Хьюго на глаза. На верхних этажах его не было, и девушка решила спуститься в мастерскую, поискать Хозяина там. Когда Алаун подошла к приоткрытым дверям, то услышала злого Хьюго и не решилась войти.

— Мало, мало… У нас мало толов! — воскликнул Хозяин. — Мы не можем продвинуться в делах. Никогда себя не прощу за ошибки. Когда мы с тобой, Джи, создали армию малумов, то совершили их две. Но роковые. Мы не подумали, как управлять всеми малумами. И тогда некоторые из них улизнули и расползлись по свету. Живут себе в норах и спокойно обходятся без нас. Ты должен что-то придумать, Джи, чтобы вернуть над ними власть. Ибо тех, которые подчинены нам…их недостаточно, чтобы управлять каждым уголком Земли. И потом эти твари на свободе пожирают и техиз визидаров, кого я бы хотел оставить себе. Я хочу руководить малумами. Всеми! А не только нашими. В конце концов, я их создатель.

— Но теми, которые в замке, мы уже управляем. Вы их мозг, — возразил профессор, — а, значит, в итоге, мы подчиним и других.

— А вторая ошибка ещё более непростительная! — перебил его Хьюго. — Дав приказ начала Ужасной битвы и уничтожения всех ремесленников, мы не учли, что визидарцы не оставят нам своих толов. Кто мог рассчитывать на их глупость — уничтожать собственные инструменты? Но я уверен, что в мастерских города Ремесленников их осталось немало.

— У нас всё же есть достижения — мы сделали ауксил, управляющий, кармами и малумами! — сказал профессор.