Но дверь резко захлопнулась назад.

– Подождите!

Берри снова настойчиво постучала. Затем ещё раз.

– Откройте, пожалуйста. Мы предложим всё, что угодно, нам правда нужна помощь…

Все попытки были бесполезны, дверь не открывалась, и весь дом снова погрузился в мёртвую тишину. Обретённая надежда в двух горячих, ещё детских сердцах снова ухнула вниз и растворилась в отравляющей душу горечи. И когда она полностью растеклась по груди, неожиданно за дверью послышался щелчок и дверь открылась. Какого было удивление Берри и Агнес, когда за порогом оказалась не женщина, а девушка, на вид немногим старше их: может лет на пять только. Внешностью она не выделялась, шатенка в балахонистом шоте, который был больше размера на три, и потасканных плащевых штанах, бананами стянутые внизу. Растрепаные волосы из последних сил пытались держаться в слабом хвосте, который не причесывали, наверное, дня три. Её взгляд был странным, бегающим, потерянным. Под глазами повисли синие мешки. Она выглянула за дверь и пугливо посмотрела по сторонам. Затем ореховые глаза снова остановились на гостях. Хозяйка дома оценивающе и с сомнением окинула их взглядом, а потом резко сказала:

– Входите.

Берри и Агнес нерешительно зашли внутрь в тёмный коридор с затхлым воздухом. Не проветривали тут давно, да и дневной свет явно не желали пускать, потому все шторы были плотно задвинуты. Берри инстинктивно сжала в кармане телефон, словно убеждая себя в том, что при любой неожиданности они смогут отсюда сбежать. Небольшая прихожая имела лестницу на второй этаж, видимо, спальню, справа располагалась небольшая комната, а дальше прямо по коридору ещё одна. Туда их и повела странная хозяйка. Там слева – кухня с кухонным островом, во второй части – стол, два ободранных дивана вокруг и два кресла, а за ними телевизор, который, кажется, никогда не включался в этом доме – такой слой пыли на нем скопился.

Хозяйка уверенно прошла в кухонный отсек, продолжая что-то там готовить и не обращая никакого внимания на гостей, которые краем глаза окидывали жуткий беспорядок. Вещи были раскиданы по всему полу, небрежно свисали со спинки дивана, стол был завален мусором, пустыми пачками из-под еды и бутылками от газировки. Этот хаос больше напоминал комнату тинейджера, страдающего синдромом хикикомори, чем стереотипную обитель гадалки. Однако хозяйка тут была явно не тинейджер, навскидку ей было около двадцати пяти. Вела она себя тоже иначе: более свободно и раскованно, не казалась дикой или… страшной…

– Салат будете? Я редко готовлю.

– Нет-нет, спасибо… – Берри и Агнес сказали это в унисон, как заворожённые, с опаской наблюдая за молодой женщиной. Хозяйка дома направила на них долгий пытливый взгляд исподлобья, отчего девушки ощутили, как кожа их становится гусиной. Тогда та спросила в лоб:

– Что вы хотели?

Берри сжала руку Агнес, заставив её закрыть уже открывающийся было рот. Переговоры продолжила Берри:

– Нашу подругу неделю назад убили. Её тело растерзали в лесной хижине, где она должна была провести ночь. Агнес… То есть, мы не представились. Меня зовут Берри, а это Агнес. Агнес хочет узнать, кто был убийцей. В полиции говорят, что это были звери, но это нелепо, и у нас есть основания полагать, что это просто удобный предлог.

– А от меня что вы хотите?

Почему-то такой простой и закономерный вопрос хозяйки, которая слизывала сейчас масло с пальцев, слушая гостей с максимально выраженным равнодушием, привёл Берри и Агнес в замешательство. А собственно, действительно, что они от неё хотят?.. Пришли в дом к незнакомой женщине и рассказывают ей о своих глупых предположениях. И может… Они вообще не за ту её приняли…

– Ну… Простите, вы… Вы разве не… Не экстрасенс?

Это слово прозвучало так нелепо и несуразно в этой комнате и при этой женщине, что Берри уже невольно успела отругать себя. Может, они с матерью и впрямь всё надумали? Была ночь, и мало ли как могла показаться речь со стороны… Но хозяйка дома не рассмеялась и не послала их куда подальше, что стало пробуждать толику надежды.

– С чего вы решили, что я экстрасенс?

Хозяйка дома продолжала домешивать блюдо и добавлять завершающие специи.

– Год назад ведь вы не знали мою маму, а обратились к ней по имени. И говорили очень странно, говорили, что вы «видите», стали предупреждать… Что вы делаете?!

Речь Берри была прервана тем, что хозяйка дома достала какие-то таблетки, выдавила их из блестящей упаковки, раздавила и стала добавлять в блюдо. Это был какой-то препарат, но название его было невозможно разглядеть – пачку женщина кинула за банку.

– Вы же сказали, что не будете салат. – Тон был посредственный, словно это действие нисколько не выглядело странным. – Это психотропные. Дают больным. Подавители галлюцинаций, видений.

– Так значит вы всё же видите видения! – Агнес больше не могла стоять в стороне, и говорила она с явными напором и решимостью.

Женщина взяла чашку с салатом в руки и, ничего не ответив, прошла к столу, окруженному ободранными диванами. Ногой она скинула с угла столешницы мусор прямо на пол, поставила на освободившееся пространство свой обед, открыла железную банку и села на диван.

– Зачем вы пьёте такие препараты? – робкий голос Берри на фоне голоса Агнес отличался сочувствием и переживанием, тогда же как её подруга была движима только эгоистичным желанием правды.

– Я вижу то, чего не видят другие, но я не шизофреник.

Агнес не унималась:

– Пожалуйста, скажите, вы можете помочь?! Если нет, мы просто теряем время. А если можете, то у нас есть деньги, мы можем заплатить, нам нужно только узнать, что произошло!

– Мне не нужны деньги. Я не смогу вам помочь.