В какой-то момент слух ее, среди бесконечного треска, уловил пронзительный крик:

– Ааахх…

Ровно на несколько секунд она остановилась, открыла капюшон и посмотрела по сторонам. Среди всепожирающего огня удалось увидеть только руку, тянущуюся к ней. Кто-то лежал лицом вниз. Силуэт был различим лишь благодаря грязной старой белой сорочке.

«Пошли все к черту! Я должна выжить, что бы это ни было!»

– Помоги, прошу…

Сельма побежала, и снова вслед ей донеслось отчаянное:

– Умоляю, помоги!..

Сердце стало разрываться на части. Сельма вспомнила девушку, которую жестоко сожгли на площади. Тут же эти мысли и воображаемые картины, как огонь сожрёт тело этого мужчины, вызвали у неё рвоту. Выблюнув часть каши, которую она съела у старухи, Сельма выругалась и развернулась назад.

«Ну почему я настолько мягкотелая?! Ненавижу себя за это! Мне никто никогда не помогал!»

Не прекращая себя ругать, она подбежала к незнакомцу и потянула его вверх. Кое-как он поднялся, и Сельма потащила его с собой, запрокинув одну мужскую руку на свою шею.

А дальше были только долгие попытки убежать от всепожирающего огня… Полтора часа они выбирались из этой западни, пока, наконец, огонь не остался позади метров на сто, а впереди не заблестел ручей. Сумерки уже опускались на лес… Сельма и спасенный ею человек с жадностью приникли к воде. Казалось, даже этого ручья было мало, чтобы, наконец, напиться. Жар охватил все тело. Девушка окунула голову в ручей, намочила одежду, лишь бы только почувствовать долгожданную прохладу… Но отдыхать было нельзя. Огонь был ещё рядом. Слабыми попытками он перепрыгивал с дерева на дерево, растеряв свою былую сверхъестественную скорость, но всё равно представлял угрозу. Снова пришлось идти вперёд, хотя уже с уверенностью можно было сказать, что они спасены.

Когда на небе появились звёзды, путь их был прекращён: впереди зиял обрыв, внизу которого злобно урчала черная свирепая река.

– Ты как?

Сельма осторожно опустила мужчину возле дерева и заботливо помогла ему опереться на спину. Его лицо, волосы, одежда были чёрными от сажи, и в ночной темноте ничего нельзя было сказать о его внешности. Лишь только то, что он был ни стар, ни молод. С иссохших губ сорвался стон:

– Кажется, более-менее… Где мы?

– Если бы я знала…

Сельма села рядом и устало оперлась спиной о близрастущее дерево. Меж ними было всего полметра. Глаза накрылись тяжёлыми веками.

– Ты очень устала… Я… Спасибо… Ты спасла мне жизнь…

– Не благодари. Я не хотела этого делать.

– Но сделала.

Сельма вымученно усмехнулась, всё ещё не открывая глаз. Повисло долгое молчание. Никто не хотел говорить. Оба часто дышали. Нужно было набраться сил… И долгожданная ночная свежесть словно была волшебным источником, из которого можно было напиться, восстановиться им хотя бы немного. Неизвестно сколько прошло времени. Но сон из-за всего пережитого само собой не шёл.

– Как ты… попала в этот лес?..

Сельма не сразу осознала вопрос и смогла вспомнить, как вообще здесь оказалась. Она все ещё думала, что находится в своей галлюцинации, но нельзя в галлюцинации разговаривать с кем-то столь реальным, как этот человек… Нельзя ранить руки, нельзя ощущать жар огня, получать ожоги, нельзя так остро ощущать запах еды… Сельма долго думала. Хотелось либо плакать, либо биться головой, но на последнее сил просто-напросто не было.

– Я не знаю… Ты посчитаешь меня сумасшедшей, но я все ещё думаю, что этот кошмар – лишь порождение моего сознания.

Сельма отвернула рукав и увидела воспаленную рану, которая на протяжении всего времени пребывания здесь говорила ей, что она не во сне. О том же верещали и болезненные ожоги на кистях рук… Рассматривая новые увечья, она впервые подумала о своем спутнике, что говорил с ней. Это заставило ее обернуться к нему:

– А ты? Ты всегда был здесь?

– Я не могу вспомнить… Я очнулся в этом пожаре. Но что было до… Не помню. Совсем.

– Так ты ещё и без памяти… Хотя даже не знаю, помогло бы тебе это… – шатенка поспешно отвернулась.

– А ты помнишь? Ты в чем-то провинилась, что попала в это место?

Сельма задумалась… Брови её нахмурились, губы истерично изогнулись. Она готова была разрыдаться, но слез не было.

– Я понятия не имею, что я сделала! – истерично вырвалось из содрогающейся груди, а руки, измазанные в грязи и саже, снова вцепились в волосы, зачесывая их назад, словно пытались стереть все проблемы из головы. – Я… Я, видимо… Видимо, увидела то, что было нельзя… Эта тень… Эта страшная тень… Я увидела монстра, который теперь преследует меня! Вся моя жизнь превратилась в ещё более худший ад, чем она была до этого!