Вождь кушаров Сагилла

Вождь кушаров Сагилла, дураком не был и потому и жив ещё несмотря на свой преклонный возраст, как-никак, прошлой весной шестьдесят стукнуло, что уже было удивительно для такой жизни. Привычка тщательно обдумывать каждый шаг, к Сагилле пришла не вдруг, а лишь после того, как в молодости духи знатно натыкали его носом в его же дерьмо. Но это все в прошлом, а теперь, ему предстояло сделать выбор, какого никогда в жизни еще делать не приходилось. На кону была судьба не только его, но и судьба всего его племени. От его решения будет зависеть, вспомнит хоть кто-нибудь о племени кушаров лет через двадцать, или оно станет легендой и откочует на небеса. И непонятно еще к каким духам.

Сегодня Сагилле, сделали очень неоднозначное предложение. Ему предложил дружбу сам хозяин Великой степи хан Алджыбай. Просто так от таких предложений не отказываются, но и с ответом, тоже торопиться не следует.

С высоты своего жизненного опыта, Сагилла прекрасно понимал, почему ему, мелкому вождю небольшого племени, в котором насчитывалось всего три тысячи воинов, предлагает дружбу человек имеющий Армию в двести пятьдесят тысяч всадников. Быть в составе такой Армии конечно очень почетно и лестно и о мелких неурядицах с соседями, можно забыть раз и навсегда. Но, какие уж тут мелкие неурядицы, если в составе этой Армии, ему придётся воевать с опасным и сильным врагом – со скифами.

Со скифами у него конечно натянутые отношения, но далеко не настолько, чтобы Скилур, захотел поднять палец и раздавить его как надоедливую букашку. Нет, со Скилуром, Сагилла ссориться и тем более воевать, не хотел. Но и с Алджыбаем ссориться, тоже очень опасно, тем более, что и повод для того, чтобы прихлопнуть Сагиллу, у него имеется веский. И никто против не будет. Алджыбай здесь на своей земле и в своём праве.

«Откочевать бы куда-нибудь подальше, – тоскливо подумал Сагилла. – То, что большая орда идёт сюда не баранов пасти, непонятно только дураку. И так, что мы будем иметь, если я приму сторону Алджыбая? Алджыбай может подарить нам этот клочек степи на котором мы сейчас стоим без его разрешения. Об этом намёк в разговоре был.

Как отнесутся к такому подарку скифы? Да никак? Скифам все равно, кому Алджыбай дарит свои земли, но отношения со скифами станут еще прохладнее. Они же понимают, за что дарят такие подарки, а нам тут жить. И если даже не будет войны, Алджыбай уйдёт, а мы останемся.

А что мы будем иметь, если я приму сторону скифов?

Пока ничего. Скифы мне никаких предложений не делали, а просить что-то самому, так это совсем не то, что принимать предложение о дружбе. Скифы могут ничего не предложить и ничего даже не обещать, а вот Алджыбай после этого точно раздавит.

Можно конечно все бросить, юрты, отары овец и налегке, посадив орду на коней, проскочить между тохарами и большой ордой Алджыбая на юг, в свои родовые кочевья. Но это означает, что жить придётся очень тяжело и может даже хуже, чем на войне.

Кто кого победит в предстоящей войне, тоже не понятно. Силы обоих противников примерно равны, но люди говорят, что Алджыбай заключил какой-то договор с демоном Буктаром и тот ему помогает. У скифов свои духи и судя по всему, они тоже не зря получают свои жертвоприношения.»

Долго ещё метался по юрте Сагилла и ломал себе голову пытаясь принять единственно верное решение, но мир устроен так, что за маленьких людей, решение принимают большие люди и мнение маленьких людей, их не интересует.

Утром, Сагилла услышал топот копыт и откинув полог, увидел у порога своей юрты десяток вооруженных воинов Алджыбая.

Не слезая с коня, воин протянул Сагилле серебряную пайцзу с изображением бегущего по степи волка и сообщил ему, что отныне воины его племени, становятся частью двадцать шестого тумена нойона Таргитая. Воинам надлежит собраться и к полудню быть готовыми выдвинуться в степь, в расположение своего тумена. Любое промедление и невыполнение приказа нойона Таргитая карается смертью. За дезертирство одного воина, карается смертью весь его десяток.

– Ах, у вас воины по десяткам не разбиты? Ну вот мы и прибыли как раз для того, чтобы все тут организовать, – десятник прибывшего десятка распорядился немедленно собрать войско для осмотра его состояния и спрыгнув с коня, достал из притороченной к седлу котомки большие песочные часы. – Вот мы сейчас и посмотрим вождь, какие у тебя воиныю, – произнёс десятник и поставил песочные часы на траву.

Совершенно обалдевший Сагилла уставился на стеклянное чудо, в котором тонкой струйкой бежал вниз песчаный ручеёк.

– Это часы старик, – показал на часы десятник. – И твои воины должны стоять, передо мной, как только я переверну их в четвёртый раз. Ну, чего застыл, поднимай своё войско.

Сагилла, путаясь в полах длинного халата побежал по стойбищу от юрты к юрте и где криком, а где пинками, стал выгонять заспанных людей на свежий утренний воздух.

Пятьдесят раз десятник перевернул песчаные часы и только тогда, Сагилла подошёл к нему на трясущихся ногах и сообщил, что все его воины собрались в степи сразу за стойбищем.