Все начинается с любви…
вернуться

Рождественский Роберт Иванович
Шрифт:

Нелетная погода

Нет погоды над Диксоном. Есть метель.Ветер есть. И снег.А погоды нет.Нет погоды над Диксоном третий день.Третий день подряд мы встречаем рассветне в полете,который нам по душе,не у солнца, слепящего яростно,а в гостинице.На втором этаже.Надоевшей.Осточертевшей уже.Там, где койки стоят в два яруса.Там, где тихий бортштурман Лешаснисходительно,полулежа,на гитаре играет, глядя в окно,вальс задумчивый «Домино».Там, где бродят летчики по этажу,там, где я тебе это письмо пишу,там, где без рассуждений почти с утра —за три дня,наверно, в десятый раз —начинается «северная» игра —преферанс.Там, где дни друг на друга похожи,там, где нам ни о чем не спорится…Ждем погоды мы.Ждем в прихожейСеверного полюса.Третий день погоды над Диксоном нет.Третий день.А кажется:двадцать лет!Будто нам эта жизнь двадцать лет под стать,двадцать лет, как забыли мы слово: летать!И обидно.И некого вроде винить.Телефон в коридоре опять звонит.Вновь синоптики,самым святым клянясь,обещают на завтравылетдля нас.И опять, как в насмешку,приходит с утразавтра, слишком похожеена вчера.Улететь — дело очень нелегкое,потому что погода —нелетная.…Самолеты охране поручены.Самолеты к земле прикручены,будто очень опасные звери они,будто вышли уже из доверья они,Будто могутплюнуть они на людей —на пилотов, механиков и радистов.И туда, где солнце. Сквозь тучи.Над Диксономтретий день погоды нет.Третий день.Рисковать приказами запрещено.Тихий штурман Лешаглядит в окно.Тихий штурман наигрывает «Домино».Улететь нельзя все равнони намеренно,ни случайно,ни начальникам,ни отчаянным —никому.

Ровесникам

Артуру Макарову

Знаешь, друг,мы, наверно, с рожденья такие…Сто разлук нам пророчили скорую гибель.Сто смертейусмехались беззубыми ртами.Наши мамывестеймесяцами от нас ожидали…Мы росли —поколение рвущихся плавать.Мы пришлив этот мир, чтоб смеяться и плакать,видеть смертьи, в открытое море бросаясь,песни петь,целовать неприступных красавиц!Мы пришлибыть,где необходимо и трудно…От землигорода поднимаются круто.Вексуров.Почерневшие реки дымятся.Свет костровлег на жесткие щеки румянцем…Как всегда,полночь смотрит немыми глазами.Поездаотправляются по расписанью.Мы ложимся спать.Кров родительский сдержанно хвалим…Ноопятьуезжаем, летим, отплываем!Двадцать раз за окномзори алое знамя подымут…Знаю я:мы однажды уйдемк тем,которые сраму не имут.Ничегоне сказав. Не успев попрощаться.Что с того?Все равно: это — слышишь ты? —счастье:сеять хлеби смеяться в ружейные дула…Жить взахлеб!Это здорово кто-то придумал!

Часы

– Идут часы…– Подумаешь, открытье!Исправны, значит…Приобрел — носи…– Я не о том!На улицу смотрите:по утренней земле идут часы!Неслышные, торопятся минуты,идут часы, стучат ко мне в окно.Идут часы,и с ними разминуться,не встретить их живущим не дано…Часы недлинной жизни человека,увидите —я вас перехитрю!Я в дом вбегу.Я дверь закрою крепко.Теперь стучите — я не отворю!..Зароешься, закроешься, не впустишь,свои часы дареные испортишь,забудешь время и друзей забудешь,и замолчишь,и ни о чем не вспомнишь.Гордясь уютной тишиной квартирыи собственною хитростью лучась,скореедвери забаррикадируй!..Но час придет!Неотвратимый час.Наступит он в любое время годана мысли,на ленивые мечты.Наступит час на сердце и на горло…И, в страхе за себя,очнешься ты!..И разобьет окошко мокрый ветер.И хлынут листья в капельках росы…Услышишь:бьют часы!И вслед за этимпочувствуешь:наотмашь бьют часы!

Необитаемые острова

Снятся усталым спортсменам рекорды.Снятся суровым поэтам слова.Снятся влюбленнымв огромном городенеобитаемые острова.Самые дальние,самые тайные,ветру открытые с трех сторон,необнаруженные,необитаемые,принадлежащие тем, кто влюблен.Даже отличник очень старательныйих не запомнит со школьной скамьи, —ведь у влюбленныхсвоя география!Ведь у влюбленныхкарты свои!Пусть для неверящих это в новинку —только любовьпредъявилаправа.Верьте: не сказка,верьте: не выдумка —необитаемые острова!..Все здесь простое,все самое первое —ровная, медленная река,тонкие-тонкие,белые-белые,длинные-длинные облака.Ветры,которым под небом не тесно,птицы,поющие нараспев,море,бессонное, словно сердце,горы,уверенные в себе.Здесь водопады литые, летящие,мягкая,трепетная трава…Только для любящих по-настоящемуэтивеликие острова!..Двое на острове.Двое на острове.Двое – и все!..А над ними — гроза.Двое – и небо тысячеверстное.Двое – и вечность!И звезды в глаза.Это не просто.Это не просто.Это сложнее любого в сто крат…В городе стихшемна перекресткахжелтым огнем светофоры горят.Меркнет оранжевый отблеск неона.Гаснут рекламы,гуденье прервав…Тушатся окна,тушатся окнав необитаемых островах.

В сорок третьем

Везет на фронт мальчикатоварищ военный врач…Мама моя,мамочка,не гладь меня,не плачь!На мне военная форма, —не гладь меня при других!На мне военная форма,на мне твои сапоги.Не плачь!Мне почти двенадцать,я взрослыйпочти…Двоятся, двоятся, двоятсярельсовые пути…В кармане моем документы, —печать войсковая строга.В кармане моем документы,по которымя – сын полка.Прославленного, гвардейского,проверенного в огне…Я еду на фронт.Я надеюсь,что браунинг выдадут мне.Что я в атаке не струшу,что время мое пришло.Завидев меня,старухиохают тяжело:«Сыночек…Солдатик маленький…Вот ведь настали дни…»Мама моя,мамочка!Скорей им все объясни!Скажи,чего это радиони надо мной ревут?Зачем они меня гладят?Зачем сыночкомзовут?И что-то шепчут невнятно,и темный суют калач…Россия моя,не надо!Не гладь меня! И не плачь!Не гладь меня!Я простобудущий сын полка.И никакого геройствая не совершил пока!И даже тебе не ясно,что у меня впереди…Двоятся, двоятся, двоятсярельсовые пути…Поезд идет размеренно,раскачиваясь нелепо, —длинныйи очень медленный,как очередьза хлебом…

Игра в «Замри!»

Ю. Овсянникову

Игра в «Замри!» — веселая игра…Ребята с запыленного двора,вы помните — с утра и до заризвенело во дворе:«Замри!..»«Замри!..»Порой из дома выйдешь, на беду, —«Замри!» —и застываешь на бегув нелепой позе посреди двора…Игра в «Замри!» —далекая игра,зачем ты снова стала мне нужна?Вдали от детства посреди землипопробовала женщина однасказать мне позабытое:«Замри!»Она сказала: будь неумолим.Замри!И ничего не говори.Замри! — она сказала. —Будь моим!Моим – и все!А для других — замри!Замри для обжигающей зари,Замри для совести.Для смелости замри.Замри,не горячась и не скорбя.Замри!Я буду миром для тебя!..На нас глядели звездные миры.И ветер трогал жесткую траву…А я не вспомнил правила игры.А я ушел.Не замер.Так живу.

Богини

Давай покинем этот дом, давай покинем, —нелепый дом,набитый скукою и чадом.Давай уйдем к своим домашним богиням,к своим уютным богиням, к своим ворчащим…Они, наверно, ждут нас? Ждут. Как ты думаешь?Заварен чай, крепкий чай. Не чай – а деготь!Горят цветные светляки на низких тумбочках,от проносящихся машин дрожат стекла…Давай пойдем, дружище!Из-за стола встанем.Пойдем к богиням, к нашим судьям бессонным.Где нам обоим приговор уже составлен.По меньшей мере мы приговорены —к ссоре…Богини сидят, в немую тьму глаза тараща.И в то, что живы мы с тобою,верят слабо…Они ревнивы так, что это даже страшно.Так подозрительны, что это очень странно.Они придумывают разные разности,они нас любят горячо и неудобно.Они всегда считают самой высшей радостьюте дни, когда мы дома.Просто дома…Москва ночная спит и дышит глубоко.Москва ночнаядо зари ни с кем не спорит…Идут к богиням два не очень трезвых бога.Желают боги одного:быть собою.

«Будь, пожалуйста, послабее…»

Будь, пожалуйста, послабее.Будь, пожалуйста.И тогда подарю тебе ячудо запросто.И тогда я вымахну-вырасту,стану особенным.Из горящего дома вынесутебя,сонную.Я решусь на все неизвестное,на все безрассудное, —в море брошусь, густое, зловещее, —и спасу тебя!..Это будет сердцем велено мне,сердцем велено…Но ведь ты же сильнее меня, сильнейи уверенней!Ты сама готова пасти другихот уныния тяжкого.Ты сама не боишься ни свиста пурги,ни огня хрустящего.Не заблудишься, не утонешь,зла не накопишь.Не заплачешь и не застонешь,если захочешь.Станешь плавной и станешь ветреной,если захочешь.Мне с тобою —такой уверенной —трудно очень.Хоть нарочно, хоть на мгновенье, —я прошу, робея:помоги мне в себя поверить!Стань слабее.