Ковалевский вместе со мной разворачивается. Так, что теперь я вижу противоположную сторону парка.

— Слушай, парень, лучше вали, пока я ещё в силах её удержать.

Не знаю, что происходит дальше. Ведь я банально не вижу своего обидчика. Зато вижу сумку и разбросанные по земле тетради.

Вот засранец! Ещё и тетради испачкал! Не дай бог помял или же порвал!..

— Успокоилась? — спустя пару минут, слышу спокойный, вкрадчивый голос парня.

Он едва склоняется к моему уху, от чего по телу бегут мурашки. Я резко выдыхаю, ощущая напряжение в теле. А затем снова вырываюсь.

Слишком близко!

На этот раз он не препятствует и отпускает меня.

Я тут же оборачиваюсь.

— Какого черта?!

— Хотел спросить тебя о том же.

— Ты следишь за мной? — продолжаю наступать, не веря в подобные случайности.

Потому что — как?! Как он мог оказаться здесь же в это же время?!

— По-моему, это больше подходит тебе. Ведь это тебя я застал в своём доме.

— Ты же в курсе, что этот дом — общий? И живешь ты там не один! — снова срываюсь на крик и сердито складываю руки на груди.

Ковалевский усмехается.

— Ты реально чокнутая. Если бы я не услышал крики — ты бы уже убила этого парнишку.

— От парочки синяков ещё никто не умирал, — недовольно бурчу, едва прищурив взгляд.

— От парочки синяков может быть и нет. А вот от шокового состояния, вызванного стрессом — вполне возможно.

«Шах и мат» — вопит мой внутренний голос, но я слишком возбуждена, чтобы отвлекаться на усмешки собственного мозга.

Моя кровь просто кипит от несправедливости и злости!

Да, что за день, черт возьми?!

Вместо каких-либо слов, я поджимаю губы, разворачиваюсь и начинаю собирать тетради, попутно отряхивая их от травинок и сухих веточек, прилипших на цветные обложки.

Когда я наконец собираю все свои вещи и закидываю их в сумку — Ковалевский протягивает мне ещё одну тетрадь.

Фыркнув, быстро цепляю её пальцами и убираю к остальным. Откидываю выбившиеся пряди назад и тяжело вздыхаю. Взгляд снова обращён к парню.

— Что? — спрашиваю, когда наше молчание затягивается. Но он продолжает пялиться на меня, странным образом гипнотизируя. — Да, что?!

— Не хочешь сказать — спасибо?

Я усмехаюсь.

— Ещё чего.

Отряхнув сумку, разворачиваюсь и иду в сторону широко распахнутых, кованных ворот.

Не мешало бы поторопится. А то с Акимовой станется позвонить в полицию и навести шороху. Однажды проходили. И подобного опыта мне было предостаточно. Ведь в итоге нас обеих заперли в КПЗ на сутки! Благо никто из родных об этом так и не узнал. Что стоило нам одной большой купюры, лежавшей в кармане Лики.

— Эй, Крейзи, куда ты так торопишься.

— Домой, — не глядя, роняю, чувствуя, как меня постепенно начинает отпускать. Именно в этот момент мозг наконец берет бразды правления в свои ручки и напоминает мне о споре!

Черт.

Такими темпами я вряд ли с ним подружусь. Скорее стану врагом номер один!

До боли закусываю губу. Но затем плюю на эту данность, решив, что моя дружелюбная сторона может подождать и до завтра. А сегодня я слишком устала.

— Домой, я так понимаю — домой к родственнице?

— Какой ты догадливый, — цокаю языком и невольно усмехаюсь, качнув головой.

В этот момент мы пересекаем перекрёсток, перейдя по пешеходу на другую сторону улицы. Отсюда до места назначения рукой подать. Прямо по тротуару, а затем через квартал появится охраняемая территория с девятиэтажками.

Кажется, Ковалевский думает о том же, поскольку мы одновременно сбавляем шаг, переходя на прогулочный.

— Так, что ты делал в парке? — все же решаюсь снова задать интересующий меня вопрос.

— А ты?

— Ты всегда будешь отвечать мне вопросом на вопрос?

Я все-таки поворачиваю голову, и мы сталкиваемся взглядами.

Он едва склоняет голову набок.

— Хм. Возможно? — Снова вопрос.

Я действую совершенно рефлекторно, когда бью его кулачком по плечу и обиженно суплюсь.

Ковалевский смеётся, заставляя меня надуться ещё больше.

— Ты похожа на хомячка, спрятавшего все свои запасы за щеками.

— Зато ты — вылитая нечисть! — колко парирую в ответ и снова прибавляю шаг, желая как можно скорее оказаться подальше от этого несносного человека.