— Вы о чём? — не поняла я.

— О том, что вы «случайно», — на этом слове он изобразил руками кавычки, — поженились. Случайности не случайны.

— Логичности не логичны, — фыркнул Шер.

— Не знаю, к чему это сейчас было сказано, но вы у нас молодожёны в любом случае. Устройте себе медовый месяц, радуйтесь жизни! А вы летом тухнете в расплавленном городе! Вот уж у кого ни капли логики. Кстати, чего это вы в квартиру не переедете?

— Сдаём, с финансами, знаете ли, не фонтан, — явно на что-то намекая, набычился Шер.

Я хотела сползти под стол, чтобы не выдать себя — квартиру мы и правда почти сдаём. Там живёт подруга.

— Ну, вам виднее. У меня в ваши годы такого жилья не было.

— Послушайте, но вам-то какая выгода с нашего брака?

— Солнышко, мы же перешли на «ты», — заботливо напомнил мне глава. — Мне нет никакой выгоды. Всё ради вас. Считайте, я крёстный папочка ваших отношений, — мифических, блин. Мне и моего папочки, который идёт в комплекте с дядей Максом, предостаточно. Валентин Владимирович шутливо погрозил нам пальцем: — И папочка не любит, когда ему «выкают» детишки.

— Есть, сэр, — приставил руку к голове паясничающий Шерхан.

— А если честно? Чего вы… этим добиваетесь?

— Уж если продолжаешь интеллигентничать, то можешь обращаться ко мне «папенька», — я кивнула, но шутке не улыбалась. — Ну, и что вы такие серьёзные?.. Хорошо. Дети, в нашем компактном мегаполисе, — не согласна, у нас настоящий посёлок городского типа, — ужасно скучно, — для наглядности он широко распахнув пасть, зевнул, — А тут вы подвернулись так удачно. Я и на самой свадьбе хотел присутствовать, это так романтично у вас получилось… Я сразу понял, что между вами крепкие чувства! Но, к сожалению, не смог прийти, чтобы разделить с вами радость замужества…

Какие ещё крепкие чувства? У нас с ним обоюдная ненависть на гумусовой почве.

— Вы что… — я не закончила предложение, по-умному решив не оскорблять «папеньку», а оставить это гнусное дело Шеру, который не страдал хорошими манерами ни в коей мере. Так что он, ни о чём не догадываясь и без зазрения совести закончил мой вопрос:

— …псих?

— Не исключено, — часто-часто закивал Валентин Владимирович, — а вы такие милые вместе. И смотритесь хорошо, и дополняете друг друга на автомате…

— Мы? — синхронно выпучили мы глаза, переглянувшись.

— У вас глюки! — поставил диагноз Тёма.

— Нарываешься, — тихим угрожающим тоном поведал мэр, а потом резко рассмеялся: — Шутка! Смех продлевает жизнь. Но и правда, меня лучше не обзывать. Себе дороже, — совсем доверительно поделился он с нами.

Да, а он умеет быть разным. С этим человеком лучше не шутить и не спорить. И главное, не перечить ему. По-панибратски с ним общаться тоже не стоит, даже несмотря на то, что он этого сам требует — действительно, «себе дороже» выйдет. Мутный он человек. И вопросы продолжали литься нескончаемым потоком.

— Вы полагаете, что мы за эти два месяца воспылаем друг к другу недетской страстью буйно-помешанных богомолов? — скептично спросил Артёмка.

— Богомолов лучше не надо, — сморщился глава, — у них самки после полового акта съедают партнёра.

Я покраснела. Всякие разговоры о «половых», если только они не ламинатные или ковролиновые, вызывали во мне смущение.

— Да, согласен, — переключил на меня оценивающий взгляд, типа смогу ли я его сожрать, Артём.

В роли удава из «Маленького принца» я представляла себя слабо, хотя Шера в роли слона очень даже ярко.

— Поживём — увидим, — загадочно отозвался «папочка».

— Мы для Вас как подопытные кролики? — это пискнула я. Откуда только смелость нашла? Кажется, в последнее время, некогда глубоко закопанные клады с этим сильным чувством, к местонахождению которых карта давно была утеряна, начинали выкапываться, найденные саперной лопатой.

— Нет, конечно! У нас же договорённость. Срок, между прочим, уважаемым Артёмом Сандаловичем лично предложен, — скосил он глаза на моего мужа.

— Это самый короткий срок, который я смог выбить! — тут же принялся оправдываться Шер, «сдаваясь» (то бишь поднимая руки вверх, как будто я, эдакая фашистка с гранатой в зубах, его, советского разведчика-героя, расстреливать собиралась).

— Значит, это ещё не заканчивается… — схватилась я за голову, мысленно перебирая все стихийные бедствия, которые в компании Охренчика рисковали нещадно обрушиться на мою голову и на все остальные части тела. Надо срочно вооружиться хоккейным шлемом и прочим облачением.

— Эй, не удручайся, детка. Я в таком же положении и не истерю, — попытался по-своему успокоить меня непробиваемый Шеридан. Вот он точно, как в бронированном танке. Кулаками бы помахал что ли. Его бы и укокошили тогда мне на радость (тьфу-тьфу-тьфу, типун мне на язык). — Отнесись к этому по-философски. Как сказал один из поэтов современности: «Жизнь — кастинг. Горим и гаснем».10