Устало привалившись к двери, я даже на звонок нажать не успела, как она раскрылась, а я, к своей немыслимой удаче, умудрившаяся целой рукой ухватиться за дверной косяк, не ввалилась беспорядочным образом в квартиру, всего лишь заехала гипсом кому-то звонко голосящему под дых.

— А-а-а! Больно же, идиотка! — закричала потерпевшая, в которой я признала сестрёнку.

Ну, что сказать? Не твой день сегодня, Сонечка. И не мой, видимо.

— Прости, — прошептала я усталым голосом, потому что на ссоры меня уже не осталось.

— Что? Простить? Да ты же чуть не проткнула меня своим… — изумлённое лицо, — гипсом? Откуда гипс? И где ты шлялась весь день? Мы тебя, как дебилы, ищем, а она заявляется под ночь, как ни в чём не бывало и гипсом своим тыкает… Не борзота ли?..

— Э… Вы меня искали?

— А что, не заметно было по пропущенным звонкам? Или ты телефон прое… короче, потеряла? А? — резко выдвинув шею вперёд на манер гопников, задала очередной вопрос Соня.

— Я видела звонки, — я в такси перезвонить хотела и, как обычно, это вылетело из головы, зато вспомнила другое, — но… прости, но мне же Леська названивала. А ты всего один раз.

— И что? А Лесе ты перезвонить не хотела?

— Хотела, — поспешно вставила я, угнетённая под давящим напором сестры.

Вот такая она. Серьёзная и суровая, хотя на самом деле ребёнок, но своего не упустит, тем более, если есть реальная возможность отругать меня — ругаться она любит больше всего на свете. А кого ещё дома ругать? Можно дядю Макса или Стасика, но они даже не слушают, когда им говорят. Они живут в своих мирах, нередко так выходит, что сказав дяде о родительском собрании в школе, он не услышит, пребывая в туманном мире героев своих опусов, и не пойдёт, потом будет неделю сокрушаться, что его не предупредили, видите ли, он всегда в диком восторге от собраний, при этом остаётся глух к тому, что Сонька со Стасиком недели за две до события чуть ли не с транспарантами вокруг него вертятся. А Стаса и за уши от компа не оттащишь, поэтому, когда он в игре, то всё постороннее ему чуждо. Есть ещё Сенька, но его для начала надо найти или поймать, потому что ему не до общения с «примитивными личностями, которым нечего сказать в камеру для потомков». Мой папа, как и Егор, в плане ругательств и нравоучительных наставлений вообще не рассматриваются. Так что остаюсь только я — самое слабое звено, как сказала бы суровая женщина из известной телевизионной передачи.

— Если бы хотела — позвонила. Всего-то — кнопочку нажать. Зелёненькая такая. На ней ещё трубка прорисована, — Соня достала из кармана свой телефон и продемонстрировала, каким именно образом я должна была позвонить, а главное, на какую конкретно кнопочку нужно нажать, чтобы добиться результата.

— Спасибо, Сонь, я без тебя, как без рук…

Ей-богу, сарказм вышел как-то сам собой. Наверное, сказывается влияние одной небезызвестной личности, имя которой лучше не припоминать всуе. Сестрёнка резко перевела на меня изучающий взгляд, в момент спрятала телефон в карман и, поджав губы, выскочила за дверь, громко ею хлопнув, бурча что-то про хамок. Прогресс, обрадовалась я, ведь раньше она дверь вообще не закрывала, напрочь игнорируя замечание «ты что, в берлоге живёшь?»

Я её разозлила. Хотя и не хотела, но так получилось, что же теперь? Придёт, извинюсь за свою бестактность, иначе меня совесть съест. Если не съест раньше за то, что не созвонилась с Леськой. Человек за меня переживал.

Исследовав комнату за комнатой, а также вожделенную душевую, я не обнаружила подруги. Но что впечатлило меня больше всего, так это то, что в моей комнате стало просторнее, а именно — исчезли чемоданы подруги, впрочем, как и все её вещи из шкафа. Кажется, она уехала, даже не предупредив меня, но как бы она это сделала? Она же звонила мне, с полсотни пропущенных вызовов оставила, надо будет установить функцию автоответчика. Я набрала её номер, но теперь подруга не брала трубку. Либо она делает это в отместку мне, либо и правда не слышит. Оставив это на потом, решила расспросить Стаса, может быть братик знает больше.

Пришлось мучаться с паролем для входа. Я сделала запрос на почту, но на мой электронный почтовый ящик братишка ничего не высылал. Я стучала в дверь, оповещая его, а он чертыхался о багах, которые «надо будет тестить», для меня это пустой звук. Брат заставил написать ему сообщение в чате для запроса пароля, с которым теперь я должна была к нему подойти, ибо «протокол должен быть соблюдён». Маразм крепчал, но чем бы дитя не тешилось, как говорится.

Братишка, пустив меня, в своей обычной манере, снова уткнулся в экран монитора.

— Привет, как дела? — я начала разговор.

— Привет. Хорошо, — отвечал он на автомате, при этом маниакальный взгляд гипнотизировал монитор. — Умри, умри! — и отчаянные щелчки мышкой и клавишами клавиатуры, как только она держится, бедная, под таким натиском?

— У меня тоже… Ты не в курсе, где все?

— Не-а.

— А Леся?

— Не знаю.

— Егор?

— Не знаю. Сдох-х-хни… Ушёл.

— Куда?

— Не знаю.

— А Соня куда пошла?

— Не знаю.

— А папы где?

— Как обычно.

— Это где?

— Не знаю.

— Сеня?

— Не знаю.

Ангельское терпение, раз он все свои ответы пролопотал одним ровным безэмоциональным тоном, чувства в голосе прорезались лишь при угрозах монстрикам.

Поняв, что никакой новой информации от него добиться, я ушла мыться, а после часового отмокания в ванной (загипсованную руку пришлось ложить на бортик, чтобы не мочить), высушила волосы (новый квест) и легла в кровать, мечтая о том, чтобы новый день принёс мне долгожданную белую полосу.