Настанет новый день, стерев все краски прошлого,

Настанет новый день, желаю всем хорошего,

Безоблачно-чистого и солнечно-ясного,

Полного свежести и прекрасного

Утра нового дня, начала новой жизни,

Для кого-то, возможно, примитивно

И заунывно

Противной…

Но для кого-то яркой и позитивной!

Разводы тёмные от неудач каскадов

Пускай сотрутся ластиком лучей. И кладов

Желаю вам найти немерено,

А новый день прожить размеренно.

Строчки сами собой сложились в голове в по-детски наивный стишок, я улыбнулась и уснула.

Судя по кромешной тьме, за окном была глухая ночь, и до рассвета ещё далеко, когда настырный звонок домашнего телефона выдернул меня из состояния крепкого сна. Казалось, я спать легла пять секунд назад, но стоило мне заснуть, как сразу же разбудили. Пришлось искать телефон по квартире по звуку, мозг спал:

— Алло.

— Привет! — в трубке раздалось быстрое бодро-возбуждённое командное: — Спишь?..

— Ну да…

— Тогда просыпайся! Срочно нужна твоя помощь.

— Э…

— Лен, не мычи! — нетерпеливо прервали меня. — Повторяю: мне нужна твоя помощь! Слушай, когда такое было вообще? Быстро одевайся и дуй в наше отделение милиции! Только никому ни слова! Ясно? Или я тебя придушу. Окей?

Кажется, я начинаю просыпаться. Особенно после слова «милиция»… Или после «придушу»?

— Э… милиции или полиции?

— О, Боже! Один фиг. И хватит «экать». Ты ненормальная, да? — проорала трубка. — Я же по-человечески говорю: дуй сюда! В каком месте непонятно?

В каком месте «по-человечески», хотелось возразить мне.

— Понятно. Это ты, Соня?.. — если она, то почему звонит не на сотовый, а на домашний.

— Нет! Что ты! — истерично возопила собеседница, не оставляя сомнений в том, что она и есть моя младшая сестрёнка. — Это Людвиг Ван Бетховен. Конечно я. Кому ты ещё можешь понадобиться?

— Ты почему в полиции? — сестрёнку арестовали, не могла поверить я.

Это шутка такая? Вроде, она серьёзно.

— Быстро сюда, и всё узнаешь.

— Всё, поняла. Выхожу.

— Никому ни слова, — напомнила Соня.

— Ага.

Она повесила трубку, я тоже. Её арестовали — что за чушь, или новая глупая шутка? Хотя ей незачем прикалываться надо мной, тем более в такое время. Это слишком даже для вреднючей Соньки. У неё хоть и нет головы на плечах, всё равно она не жестока, а вся её напускная грубость, твёрдость — лишь форма самозащиты.

Часы подсказали, что время близится к часу ночи, у меня входит в привычку гулять в подобное время, а не мирно сопеть в обе дырочки в кроватке или уткнуться в свеженький роман про ля-мур. Вместо этого я спешу спасать сестрёнку от лап правосудия. Это точно я? Самой не верится.

Я быстро оделась, нашла сотовый, который оказался разряженным, что совсем немудрено, давно его не заряжала. У меня даже тамагочи в своё время долго не прожил, я элементарно забывала менять батарейки. Вот и причина почему Соня позвонила именно на домашний. Интересно, если бы трубку снял кто-то из старших, она бы зажала нос и гундося, просила бы позвать меня? Это мысль меня повеселила.

Оставив телефон кормиться энергией, я проверила наличие денег в кошельке (в моей голове активно транслировалась картина дачи взятки органам правосудия, хотя коленки при этом жутко тряслись) и побрела в коридор, по пути остановившись в нерешительности у двери комнаты братика, одной идти в отделение страшно, а с другой стороны, Соня слова на ветер не бросает, так что последний аргумент возымел своё тёплое местечко на Олимпе моих мыслей, и я пошла одна. Благо, местное отделение сотрудников правопорядка совсем недалеко от нашего места жительства, а именно через восемь домов. Что радует, так это наличие освещения на улице, иначе я бы споткнулась и сломала себе ко всему прочему и ногу из-за нервного перевозбуждения.

К счастью, дошла я без приключений. Что тоже ново для меня, ведь последние дни были весьма насыщенными для всевозможных авантюр и неудачных стечений обстоятельств, может быть дело в магнитных бурях. Или я просто пытаюсь найти причину своим неудачам.

С такими мыслями я дошла до отделения. Дежурные части всех подразделений работают круглосуточно, так что я беспрепятственно попала в здание и сразу же устремилась к сонному дежурному, сидящему за стеклом в немного помятом ото сна обмундировании, подпирая подбородок левой рукой. Я нерешительно постучала в прозрачную перегородку, дежурный, немолодой дядька где-то за тридцать, встрепенулся и вперил в меня осоловелый взгляд голубых прозрачных глаз, в нём проскальзывало удивление.