Шрифт:
– Да что его смотреть, – вздохнул мастер, – и так все ясно. И вины, леди сида, твоей тут никакой нет. Гремлины. За ними не уследишь.
– Это еще кто? Рассказывайте. А заодно… – Сида дернула ухом, оглянулась. – Эгиль, ты уже здесь? Сними мне эту штучку, хочу посмотреть, что с ней стряслось. И что за гремлины такие.
Норманн пригладил бороду.– Гремлины? Суеверие. Нет никаких гремлинов. По крайней мере, на требюше их нет.
– Нет кого?
Мастер‑каменщик и Эгиль переглянулись.– Я говорил, – сказал викинг, – их нет. Вот, даже леди сида о них не знает!
– Значит, они новые… – вздохнул мастер. – Камбрия такая страна, что в ней новые фэйри заводятся, как черви в муке. Было бы место. Вот у нас гремлины завелись. Ясно теперь, почему их леди не отвадила. За ними и так не уследишь, а ты о них и не знала. В общем, ребята говорят, повадились к нам на стройку такие существа. Препаскудные! Очень уж машины твои не любят, и вообще все сложное. А потому норовят сломать. Где веревку перекусят, где рычаг нажмут, когда не надо. Видели их, правда, редко – и то случайно. Маленькие, говорят, в красных и черных балахонах. И ступни не как у людей, а утиные. Желтые и с перепонками…
Полчаса спустя он уже не описывал гремлинов, а держал за шиворот очень несчастного жилистого человека в грязноватой рабочей одежде с перевязью кэдмановских цветов. Этот бедняк, даже несмотря на ноябрь, ходил без пледа, но знак принадлежности к клану носил.
– За машиной присматривал именно ты, – скучно напомнила сида. – Сам вызвался. Мол, слаб таскать камни, зато смышлен. Ну‑ка напомни, что ты должен был делать?
Смотритель подъемника оттарабанил.– Сейчас спустят лифт, – вставила сида незнакомое слово, – но я и так вижу: правый страховочный торсион не вытолкнул лапу. Оттого площадку и перекосило. Скорее всего.
Эгиль хмыкнул. Если Немхэйн говорит «скорее всего» – значит, точно. Хуже того. Выяснилось, что торсион за три дня не перетягивали ни разу. Вот и ослаб. Хорошо хоть второй сработал… Тут взорвалась Анна:
– И эти люди сочиняют байки про гремлинов! А ведь машина – она заботу любит. Вот в меч, скажем, или корабль переходит же часть души мастера? А почему в требюше, колесницу или подъемник нет? Вот вещь на них и обижается. За дурное обращение, за небрежение, за неухоженность… Я верно все сказала, наставница?
Для рабочих это было самое то. Да и вообще для седьмого века. Так что Немайн поспешила подтвердить.
– Все так. Могу добавить: чем машина сложнее, тем капризней, тем больше заботы и ухода требует. Вот теперь, пожалуй, все.
– А с этим что делать?
Смотритель, надеявшийся, что про него не вспомнят, свесил голову. Сида никогда ни про что не забывает… Ей разве что времени может не хватить. Или другие дела найдутся.
– Что делать, что делать… Он убил? Убил… Без умысла. Значит, пусть цену крови платит. У погибшего есть кто? И штраф. Мне. Впрочем, не привязавшись, погибший половину вины взял на себя. Так что справедливо будет, если виновный внесет только половину виры за свободного безземельного человека. И штраф такой же. По двадцать пять солидов, стало быть. Не уплатит сам, пусть просит у клана. Не уплатит клан – казним.
– Так он из твоего клана.
– Верно… Значит, мне он должен двадцать три солида. Видите, я свою долю внесла.
Брезгливо дернула ушами и двинулась прочь. Рабочие провожали ее взглядами. Пока Эгиль не разрушил тишину:
– Чего стоите? Хотите, чтобы за этот день вам не заплатили? Насчет похорон и отпевания я распоряжусь.
Тут сида остановилась:– А на ком теперь машина будет?
Рабочие принялись прятаться друг за друга.– Двойная плата, – напомнила сида. – А всего и надо, что простая аккуратность.
Стали переглядываться.– А гремлины?
– Нет их. В природе.
– А вдруг заведутся?
Немайн собралась было вякнуть, что машину батюшка Адриан освятить может, но осеклась. Вот тогда точно не пошевелятся до следующего трупа. Да еще и церковь обвинят в неминуемом несчастье. Что ж. Суеверия так суеверия! Сида нарочно пошевелила ушами – чтоб все вспомнили, кто она, хитро прищурилась и объявила:
– А если грамотный человек возьмется, тройная. Машины таких любят, а гремлины боятся. Точнее, боялись бы, если бы существовали!
– Так где их взять, грамотных? – спросил мастер. – Тут не Кер‑Миррдин и не сидовский бруг! Я вот понимаю, например, в чтении и даже письме, ну так я на иной работе нужен.
Сида неверяще провернула уши. Как человек бы оглянулся.– Что, совсем никого?
– Леди сида…
Немайн повернулась на голос. Девушка… Нет, молодая мать: платье, точно как у нее самой. Наверняка и ребенок где‑то есть. В руках – узелок. Угощение? Мужу, брату, отцу?