Шрифт:
– Немайн. И я вовсе не думаю точно так же. Он таких вещей и думать‑то не смог бы…
И покраснела. То есть полиловела. Колдунья пакостно хихикнула. Вор оттопырил большой палец, потом нагнул к себе недоумевающего Воина и зашептал на ухо. Сущность тоже оживилась.
– А, ты про это? Да, мозг действительно избавился от некоторых комплексов. Приспособился, можно сказать. Тело заставляло быть женщиной. Сознание – противилось. И вот результат.
– Именно. Он умер. Родилась я. – Немайн выпрямилась, чуть не на носки встала, голову запрокинула назад. – Как Афина, из головы Зевса! Я этим очень горжусь. И мне очень горько, что человека, который мне ближе отца, больше нет. Я ведь с ним даже не говорила ни разу.
– Все можно поправить, – вкрадчиво предложила Сущность. – Я могу наложить твое сознание на аватару заново. Мы ведь его перед обновлением мозга записали. На всякий случай. Правда, при этом ты забудешь последний месяц жизни.
– Нет. Если вы это сделаете, я умру. – Немайн стояла на своем. – А он снова будет страдать. Да, он предпочел бы мучиться, чем умереть, но я тоже хочу жить!
Она покаянно развела руками.– У меня не хватает духа пожертвовать собой. Но… может быть, вы могли бы дать ему его старое тело? И отправить в контрольный мир, как Колдунью? Он же проиграл, не так ли? Да и в любой мир! Хоть бы и ко мне…
– Чего захотела! – влезла Колдунья. – Тогда лучше ко мне. Контрольной‑то считается моя планета! И как проигравшему память об эксперименте ему стереть!
Воин загоготал. Вор погладил бородку. Воздел указательный палец.– Вот она как выглядит, Вальхалла. Валькирии делят погибшего героя…
– Я не делю! – Немайн и руки перед собой выставила. – В любой мир, лишь бы жил. Только бы жил, понимаете! И память стирать – неправильно, неправильно! Это ведь тоже часть его жизни.
Сущность молчала. Видимо, думала.– Это нарушает условия нашего уговора, – объявила, наконец. – Колдунья права…
Та надулась от торжества. Ненадолго.– …она живет не в исходном мире. Просто ей достался мир попривычнее ваших. Из которого она не вернется. Ты же говоришь, что Клирик умер от болезни. Пусть так. Мы предупреждали – жизнь вокруг настоящая и смерть настоящая. Мы четыре Земли создали с нуля! Коллеге вон звезды двигать пришлось для достоверности. Про генетику, которой довелось заниматься мне, просто молчу. А система инстинктов? Как мы с ней мучились! От человека удалось взять не больше трети. Остальное – росомаха, дельфин, гриф… Представляете, как мы это вместе сгоняли?
– Не знаю как. Знаю – обеспечить бесперебойную работу мозга эльфийки на протяжении ее срока жизни вы не смогли. Да и в обновление Клирика загнали тоже вы – неверными данными о физиологии нового тела. Так извольте поступить с ним честно – верните хоть то, что отняли. Жизнь. И поселите на одной из этих четырех Земель. Или на настоящей.
– Вот именно, и моя подойдет лучше всех.
– Даже если он будет помнить? – спросил Вор.
– Даже, – отрезала Колдунья.
– Вы мне позвольте продолжить? – поинтересовалась Сущность. В ее голосе вдруг просквозил какой‑то механический присвист. – Так вот: на настоящую Землю можно вернуть только победителя. Ошибка с данными о физиологии возникла под его – хотя я по‑прежнему считаю, что под вашим, – нажимом. В нормальных условиях мы с коллегой не ошибаемся. Лучшей физиологии под заданные условия сделать было нельзя… Нежелание возвращаться – ваше личное дело. Мы не будем на этом настаивать. Мы можем даже предложить вам другую награду. Например, замотивировать ваше присутствие на планете.
Сида спрятала лицо в ладонях.– А это вы и так должны были сделать. Помните? Тогда, при самой отправке в прошлое? «Вы можете быть последней в роду?» Учитывая, как дотошно вы подошли к инвентарю и классу, создав мне несуществующее византийское родство, могли бы и кости окаменелые разбросать, помет, орудия первобытного и не очень труда, кострища… Так что вот вам еще одна ошибка!
– Что я слышу! Оказывается, иной раз и некоторые из моих коллег прыгают не выше головы! – появления второй Сущности никто не заметил, зато, появившись, она себя повела почти как газ: места не стало, а давление выросло. – Изволь исправить. Кроме того, я, в отличие от некоторых, имею склонность решать созданные мною проблемы, а не уверять всех, что их, видите ли, не существует. А проблема тут одна: эта девушка в плохом настроении и не хочет дальше работать! Вот уйдет в монастырь – и что ты будешь делать, а? Не умеешь ты награды предлагать. Все‑то боишься отдать лишку! А тут щедрость уместна. Впрочем, вполне умеренная. Немайн! Хочешь, чтобы тебя считали сидой? Отлично. Да будет так. Хочешь, чтобы Клирик вернулся домой? Так доделай его работу!
– И все? – Немайн просияла. Воин и Вор переглянулись.
– И все. Наберешь сотню процентов, и мы оставим в покое тебя и твою Землю. Навсегда! А Клирика, в самой последней записи, вернем на исходную.
– Но… – встряла было первая Сущность.
– Какая тебе разница, кто наберет проценты? Кого тут только что несло: у нее память Клирика, мышление Клирика…
– Приемлемо, – подумав, согласилась первая Сущность. – Эксперимент прерывать не дело. Да, все‑таки есть в тебе некоторый научный артистизм. За что и терплю.
А Немайн аж подпрыгнула от радости. И в ладоши захлопала.– Это – Клирик? – вопросила вторая Сущность с интонацией вскрывающего вены ритора.
– По всем графикам – да, – отрезала первая. – И вообще, мы отвлеклись. – Голос из желчно‑ядовитого стал сухим и безжизненным. Зато куда‑то исчез механический поскрип. – Итак, подвожу итоги последнего месяца. Воин: семнадцать целых и восемь десятых процента. Вор: шесть целых и три десятых. Кли… Немайн, в пользу Клирика: три процента ровно. Все. Старые знакомые могут побеседовать между собой.