– Стервятник всегда прав… А при чем тут Немайн?

– А вон, при котле за варевом следит. Немайн верх Ллуд. Знакомься.

– Боженьки…

– Вспомнила? Так и помолись, авось услышит.

Пена над варевом начала стремительно подниматься. Сида сдернула котел с огня, тяжесть качнулась в руках, черной жижей плеснуло на пол. И ничего, солома не задымилась.

– Готово. Пить лучше горячим. Анне – тебя так зовут? – первой.

– А кому еще? – осторожно поинтересовался хозяин.

– А всем. Это ж не яд и не зелье. Просто напиток из холмов. Только готовить я его толком не умею. Так что, если вышло невкусно – пусть отдуваются ведьма и стряпунья. И еще: не понравится – приготовьте сами. Может, у вас рука полегче.

Анна отхлебнула. Было слишком горячо, немного горько – но вполне терпимо. Конечно, чтобы пить такое для удовольствия, нужно быть очень странным существом. Например, сидой.

– Гордишься, что добренькой стала? – спросила знахарка. – Вместо отравы подсунула просто гадость.

– Я не добренькая. Я добрая. Кто будет вместо тебя лечить людей? Но больше на снисхождение не рассчитывай. И, кстати о гадости. Что‑то ты не плюешься.

Перт гаденько хихикнул. Немайн между тем плеснула варева себе в кружку. Сделала глоток. И мечтательно закатила глаза, показав краешком синеватые белки. Анна была права. Получилась сущая гадость. Если сравнивать с любимой его робустой. Лично жаренной, лично молотой, варенной в нормальной джезве… И все‑таки это была гадость, похожая на кофе! Которое здесь и сейчас не купить ни за какие деньги. Потому, что арабы еще не пристрастились к напитку. А возможно, и вообще не придумали… Так что придется довольствоваться суррогатом. Но в следующий раз добавить цикорий.

– Люди… – бурчала под нос сида, лаская ладонью древко посоха, – бритые обезьяны. Чем больше их узнаю, тем больше люблю простые вещи.

– А народ холмов лучше? – ехидно поинтересовался Камлин. Про то, почему сравнение произошло именно с экзотическими африканскими тварями, которых он и не видел никогда, не задумался. Так обзываться даже менее обидно получается. Вот, например, "отродье крокодилов" – отнюдь ведь не "собачьи дети"?

– Хотелось бы думать, что да. Хотя бы в среднем.

Чувствовал Клирик себя удивительно хорошо. Без груза на горбу шагать куда как легче. Что же касается окружающего мира – да и мира в общественно‑церковном понятии, то решение принято. А обсуждение монастырского строительства с опытным человеком приносило хорошие идеи и совершенствовало планы.

Епископа смущало другое. Во всех построениях Немайн была какая‑то трещинка. Сформулировать не мог. Неувязка раздражала, как соринка в глазу, и так же была невидима. Пока Теодор вдруг не понял: она невидима потому, что он принял главную идею – о том, что Немайн, как и Бригите, нужно строить монастырь. Но – сида много говорила о ремеслах, торговле, иной мирской суете. Многое – об учебе и распространении знаний, о войне, об устройстве государства и церкви. И совсем ни слова – о молитве. Камлин остановился.

– Немайн, а зачем тебе монастырь? Богу можно служить по‑разному… Построй город.

Кейр после свадьбы остался в столице. Тестюшка настоял. Оно и верно – сыновей‑то у него нет, дело придется зятьям оставлять. И раз уж выдал старшую за хуторянина с холмов, так и взялся натаскивать его на городское хозяйствование. Впрочем, учить пришлось не с нуля и не всему. Торговаться парень уже умел здорово. И успел уменьшить расходы тестя едва не наполовину. Просто скупив у заезжих купцов именно то, что нужно хуторянам. Все‑таки Дэффид ап Ллиувеллин был потомственный горожанин, и о нуждах сельских жителей представление имел по их же запросам. Ну как тем было не слукавить?

Зато с другими навыками у Кейра были сложности. Например, со счетом. В эпоху натурального обмена вычислений при торговле приходилось делать едва ли не в несколько раз больше, чем при расчете деньгами. От быстроты и точности зависела прибыль, от прибыли – качество жизни семейного теперь человека. Так что Кейру приходилось тренироваться, сидя за абаком и гоняя по расчерченной квадратами доске раскрашенные деревянные кругляки. За этим занятием его и застало второе явление Немайн в Кер‑Мирддине.

Сида вернулась. Вечером, а скорее ранней ночью, постучала в дверь. Клирик не то, чтобы особо таился, но заявился в час, когда большинство обывателей уже спят, не желая фурора и глазения. Стража, не пикнув и не посмев требовать с богини мзду, пустила ее на двор.

Войдя, Клирик поприветствовал общество и устроился в своем кресле у огня.

– Хозяин, – кричать или хотя бы повышать голос ей теперь требовалось еще меньше, чем в прошлый раз, – мешок с образцами – в мою комнату. Кстати, за нее все еще заплачено. Еще: подготовь завтра с утра баню. И поставь в комнату самую широкую емкость с водой, какая есть. Вместо зеркала. Надо привести себя в порядок. Не идти же к королю растрепой?