Шрифт:
– Ты ригдамна.
Вот тут до Эйры и дошло, что она Майни не только сестра да ученица, но и наследница. Другие сестры – не ученицы. Сын – маленький еще. Хорошо хоть дела налажены, вопросы маленькие. Например, явился Лорн, принес стальной лук для «скорпиончика». Или Михаил пришел свериться, как выполняется заказ. Дела шли медленно: ополчение еще не вернулось из похода, рабочих рук не хватало. Но военная система снабжения исправно поставляла руду и уголь, кожи и дерево. Новые прялки выдавали полотно почти без участия ткачих.
А еще – ипподром. Тяжесть нового «скорпиончика», уходящие к мишеням тяжелые стрелы. Кольчуга из сидовской стали, привычная, как вторая кожа. И голос со скамей:
– Великолепная, а зачем ты бежишь за стрелой? После каждого выстрела?
– Холмовая школа. Обучающийся стрельбе не должен иметь двух стрел. Чтобы не надеяться на второй выстрел.
– Ясно… Позволь назвать себя. Я Идан ап Родри.
– Того самого Родри?
Оглянулась. Высокий, худощавый, чернявый. Глаза синие‑синие. Ох, тонут девицы в таких глазах! И плед, конечно, в осиную клетку. Кейра в такое наряди – будет шмель. Этот – шершень!
– Да. Хозяина заезжего дома Гвента. Наши отцы начинали разговор. Но не успели договориться.
Эйра утерла пот со лба. Сняла баллисту с треноги, принялась натягивать чехол.
– Мне три года в ученицах ходить, – сказала, – да и не по сердцу семейное дело.
– А я и не о тебе, будущая ведьма. Хозяйку я себе уже нашел. Только она сестер боится и мать. Что осудят. Мол, меньше месяца, как отец погиб, а она невестится. Поговори, а?
Конечно, от поцелуев дети не родятся, но где дым, там и огонь. Увидев, как Гвен целует воин с востока, Сиан как стояла, так и села. В сено, назначенное стать свежей лошадиной подстилкой. Отличное укрытие, чтоб подглядывать. А сестра голову тому на плечо сложила, шепчет в ухо… Первый порыв – бежать к матери. Но Сиан не простая деревенская ябеда. Сиятельная, не меньше! Значит, надо думать. Как учила Майни. И отец. Итак, постулат первый. Гвен не дура. В отличие от Туллы, кстати. Целоваться будет, и только. Ну еще болтать. И что скрывается, понятно. Еще и это маме на хребет? Ну, нетушки. И так дел невпроворот. Опять же, если мама узнает, что Гвен вместо траура по отцу в шашни ударилась… Обидно ей будет, что воспитала змеюку бесчувственную. Но с кем бы поговорить… Тулла – дура. Помогает только мужу, будто тот занят больше всех. На языке одно: сессия, голоса, сенатор тот, сенатор этот… А все оттого, что мужу в отцовских сапогах широко, вот и свои ноги туда всунула. Дома разве ест и спит. Кто еще? Эйра. Сестра понемногу превращается в ведьму. Даже страшновато чуть. Но человек и матери помочь пытается. Только мама и она… Дуют друг на друга, как на кипяток, и нежничают, точно стеклянные. Эйра думает, что отца не уберегла. А что она могла сделать там, где сида не справилась? Мать терзается, что с отцом в поход не пошла. Нет, Эйру лучше не трогать. С нее станется и сестру располовинить. За несоблюдение траура… Майни? Фу. Кроме сына, для нее сейчас никого и ничего нет. И не будет в ближайшие дни. Сида она, устроена так. И вообще, свою работу она сделала. Плохо сделала, раз отец погиб. Еще и потому от семьи прячется, стыдно ей. Если выходит, так к Лорну, дела обговорить. Ну, если дождя нет и ветра, и можно выйти с маленьким. Иначе Эйра суетится. В такую цену ошибки Немайн. Нет, хорошо, что Сиан не сида. И даже не сидова ученица. Но… Эйлет, как без руки осталась, вообще не человек, еж. В семье советчики закончились. Значит, за советом идти к чужим. Не хочется как!– Бриана? Занята. Сестре твоей перевязку делает. Что‑то долго… У вас еще кому‑то помочь надо?
– Нет, я поговорить хотела…
Ну, к окну прокрасться недолго. Вот только близ окна рыжая стражница прохаживается. За полгода сиду переросла – не перепутаешь.
– Стой. Не пройдешь.
– Мне надо. Это не игра.
– У меня тоже. Сестра сказала, никого не подпускать. Даже к щелочкам ставен. Тебя – особенно.
– Да что там? – испугалась Сиан.
– Какие‑то сложности с перевязкой. Сестра говорит, ничего страшного, но выглядит не особо. В общем, не надо подглядывать, а? Приходи утром.
Сиан смерила Альму оценивающим взглядом. Ухватить, подсечь… Только зачем? Ради того, чтоб увидеть боль на лице сестры да гной или червей в ране?
– Хорошо. И правда, зайду позже.
Повернулась.– Эй! – окликнула Альма. – Ты на меня не обижайся, хорошо?
– Не буду.
А буду думать. Кажется, о сложностях с сестриной рукой точно матери нужно рассказать. Стоп! Есть еще одна советчица. Странная. Зато верная. Если кому и скажет, так Майни. Зато выслушает очень внимательно. Для остальных взрослых Сиан это – «подожди‑ка» и «не тараторь, пожалуйста», – а для Нион Вахан – сестра богини.
Они сидели в комнате для переговоров. И угощал Харальд. Который снова искал объяснений. На этот раз не у друидов и священников. Кто еще может объяснить суть Немайн точно и ясно, если не ее ближайшая жрица?
Нион Вахан ковыряла курицу вилкой. Получалось не особенно хорошо. Сам Харальд преспокойно расправился бы с птицей руками, но рот старался не забивать. А то, если говорить и жевать разом, та неверно истолкует эддические строки.
– … и мимо пробегал карлик по имени Лит, и пнул его Тор, и карлик попал в костер и там сгорел.
– Хорошо, про Бальдра я поняла. И про Тора тоже. А что Один?
– Что тебя интересует про Одина?
– Все. Он же глава асов?
Харальд вздохнул. Тема была скользкая. На самом деле скользкая. Боги, они как конунги. Вечно грызутся, вечно пытаются влезть выше прочих. А Один – самый активный и ревнивый. Что взять с него – поэт!
– Пусть они там, в Асгарде, сами разбираются, кто у них глава. Ты что‑то уже поняла?
– Поняла, что Ньерд и Фрейр по нашему будут Ллир и Манавидан. С Фрейей сложней – у нас за Манавиданом числят двух жен. А остальные… отличаются. Слишком сильно, чтобы их как‑то соотнести. Но, по Ллиру и Манавидану судя, сиды, скорей, ванам сородичи. А те из них, что послабей, так и вовсе на альвов ваших похожи. Немайн, конечно, сильная. К ванам – ближе всего. Но не впрямую из них.
Вот давно бы так. Коротко и понятно.– Значит, сказав «альва», я не ошибусь?
– Ты ее очень обидишь. И меня. Эльфами они разве ругаются. Лучше скажи «вана». Немайн в одной силе с Манавиданом. И вашим ванам не обидно будет ее к своим причислить.
И подняла на вилке удачно оторванный кусок куриного мяса. Харальд поскреб бороду.
– А точней сказать нельзя.
– Точней ее саму спрашивай.
– Так она себя называет человеком.
– Значит, она человек.