Он подвёл меня к помосту, где лежали, ничем не укрытые, тела. Подошёл к одному из них, остановился.

— Кажись этот.

Я посветил фонариком.

— Да, он.

Если бы не фонарик, в тусклом свете электрической лампы, было бы невозможно ничего толком разглядеть.

Я склонился над телом и стал внимательно осматривать покойника, лежавшего на спине, потом попросил бородача помочь перевернуть тело. Пока что ничего интересного обнаружить не удалось: никаких следов насильственных действий. Неужели доктор прав, и Кузнец помер естественной смертью?

Но почему во мне до сих пор пылает огонёк сомнения? Снова пресловутый оперской инстинкт?

— Давай вернём в исходное положение, — сказал я.

Мы снова положили Кузнеца на спину. Внешне его труп не отличался от других, что находились в мертвецкой. Разве что был посвежее.

Тут мой взгляд упал на нос покойника. Что если…

— А ну, подсвети. — Я передал фонарик бородачу и велел направить фонарик на голову Кузнеца, а сам принялся осматривать ноздри мертвеца.

Удовольствия в том было мало, хорошо, что работа приучила меня спокойно относиться даже к таким, не самым приятным вещам. По сути мне пришлось взять на себя обязанности эксперта, но что поделать, если криминалистика во многом пока находилась в зачаточном состоянии и спецов категорически не хватало.

Если хочешь иметь хороший результат, сделай это сам.

Через долю секунды у меня в руках оказалось несколько едва заметных шерстинок, скорее всего, из шинели, которой в камере укрывался от холода Кузнецов (одеял и постельного белья, само собой, никто арестованным не давал).

Ну что же… Я не волшебник, а только учусь, но даже моих знаний хватило, чтобы понять: Кузнецова убили, задушив его же шинелью.

Сам он сидел в одиночке, арестантские помещения охранялись, значит, кто-то из дежурившей смены убил главаря банды сам, либо впустил к нему убийцу.

Кто-то очень боялся показаний, которые мог дать Кузнец, поэтому решил подстраховаться.

Подвязок у бандита было много, причём на самом разном уровне, имелись свои люди даже в МУУРе. Логично предположить, что устраняла Кузнецова та самая крыса, что засела в уголовном розыске. Во-всяком случае, это предположение сразу стало для меня основной версией.

Хотя нельзя сбрасывать с весов и другие варианты. Такие, как к примеру, месть.

Я велел бородачу заморозить труп Кузнецова, сам помог отнести его тело на лёд и пулей выскочил из подвала, чтобы как можно быстрее сообщить новости нашим.

За время моего отсутствия на работу подтянулись остальные ребята из отдела, поэтому недостатка в слушателях не было.

Я рассказал о своей находке.

Трепалов нахмурился.

— Это что — выходит доктор схалтурил? А то и вовсе получил на лапу и закрыл глаза?

— Вряд ли. Скорее всего, не хватило опыта, — предположил я, категорически не желая умножать сущности.

Хватит с нас и одной крысы.

— А у тебя, выходит, хватило? — удивился Максимыч.

— У меня были хорошие учителя, — туманно пояснил я, не вдаваясь в подробности. — Спецы ещё той, старой школы. Они меня хорошо натаскали.

— Ну да. Мне говорили, что ты к себе в Рудановск много бывших полицейских кадров переманил, кое-кого, включая твоего тестя, я даже на свадьбе видел, — усмехнулся Трепалов, а потом снова нахмурился:

— Нужно срочно трясти дежурных по арестантской. Правда, ночная смена уже ушла по домам, — добавил он, поглядев на часы.

— Если надо, и дома захватим, — сказал Ваня Бодунов. — Сейчас сгоняю в строевую часть насчёт адресов.

Дежурили в ту ночь в арестантских помещениях трое: старший надзиратель Пестрецов и надзиратели Абрамов и Фоменко. Все характеризовались их начальником положительно, были «отличниками боевой и физической подготовки», хоть сейчас вешай портрет на доску почёта, но когда мы слегка поднажали, выяснилось, что почти за каждым водились определённые грешки: Абрамов любил выпить и несколько раз прогулял службу, Фоменко играл в карты и часто проигрывал. Разве что Пестрецов смотрелся на их фоне светлым пятном: не пьющий, не курящий, с женщинами, имеющими сомнительную репутацию, не водится. Прямо не вертухай на тюремном жаргоне, а святой подвижник.

А ещё мы получили их адреса, оказывается, жили они в разных местах, на противоположных концах города.

Бодунову самым перспективным показался картёжник Фоменко, тот вполне мог нахватать долгов и расплатился за них, пойдя на убийство. Лёня выбрал пьяницу, а я… Я всегда с настороженностью относился к тем, кто вызывает меньше всего подозрений, так что с удовольствием вызвался съездить к Пестрецову.

По сути ни на кого из них у нас ничего не было, никаких улик, поэтому мы делали ставку на элемент неожиданности: убийца может проколоться, когда поймёт, что его попытка замаскировать смерть Кузнеца под естественную, провалилась.

Дул ветер с севера, и я порядком задубел, пока добирался до жилища Пестрецова. Его семья сгинула в пучине гражданской, и старший надзиратель жил бобылём в доме на городской окраине.

Крепкая изба-пятистенок была окружена высоким забором. Из-под него выбрался толстый рыжий котяра и, не обращая на меня внимания, важно отправился по своим кошачьим делам.

Судя по дымку из трубы, хозяин находился дома и топил печку. Вот и ладушки, ждать его на морозе ужасно не хотелось, и без того руки и ноги закоченели, став деревянными.