Он скользнул взглядом вниз по моему лицу, сосредоточившись на губах. А вскоре к взгляду присоединились и руки. Его пальцы аккуратно притронулись к моей щеке, будто бы пробуя, будто не веря, что я здесь и я — настоящая.

— Я что, похожа на призрака? — невольно сорвалось с моего языка. — Ты так на меня смотришь…

— Не могу поверить, что ты — рядом. Полностью в моей власти… Наконец-то.

Я попыталась отодвинуться, но сзади была стена, а спереди — он, весь какой-то чужой…

— Ты меня боишься? — он провел пальцем по линии челюсти, остановившись на подбородке и начал поглаживать его, немного растерянно, немного задумчиво.

— Тебя это удивляет? — мне стало смешно, но это был больной смех с горьким привкусом потери.

Хотелось плакать. Я уже давно не испытывала такого немного детского желания разрыдаться и реветь долго и громко, в неистовстве колотя все вокруг руками. Вот только, что оплакивать? Себя, которая не просто оказалась в ловушке, а родилась уже в ней? Или его, который шел вперед, к своей цели, не замечая, как топчет других ногами? Или нас всех? Мы такие, какими нас создали — хорошо это или плохо?

— Это приводит меня в ярость, — и с губ Макса сорвался смех, тихий и зловещий, словно крадущийся под руку с чем-то, что готово было рвать, грызть и выгрызать.

— Рада, что тебе весело, — а вот мне весело совсем не было. Наоборот, покрывающейся потом кожей я чувствовала, как подбирается паника.

— Диаманта, — с наслаждением, как будто прокатывая мое имя по языку, проговорил Макс. Ласково так, нежно. Ничего подобного я в жизни от него не слышала, было все — насмешки, подколки, споры, ссоры, а в последнее время — угрозы и даже, как показали недавние события, насилие, но что б вот так, с придыханием глядеть на меня, будто на мне весь мир клином сошелся, будто он готов был убить всех, лишь бы я жила… Такого я никогда не видела, и более того — никогда не хотела увидеть. Не люблю я подобный радикальный подход. Потому что ни к чему хорошему он не приводит.

На всякий случай попыталась состряпать вежливую улыбку в ответ. И тут в глазах Макса мелькнуло что-то, чего я никогда раньше не видела.

В нем.

Но видела в кое-ком другом.

Невольно отшатнувшись, я дернулась в сторону и, проехавшись попой по шелковым простыням, которые были такими скользкими, что хоть санки доставай, едва не грохнулась с кровати. Макс сориентировался мгновенно. Рванув вперед, он в последний момент подхватил меня под спину, останавливая падение.

Мы замерли.

Я — у него на руках, словно кукла, вцепившись в воротник тонкой светлой кофты. Он — нависший надо мной, словно утес над морем. И так же, как и каменная гряда останавливает движение воды, он остановил меня.

Глаза Макса вспыхнули и засияли, подобно небольшим солнцам, вот только эти солнца были голубого цвета. И со дна его зрачков на меня взглянули два вертикально вытянутых желтых глаза, демонстрируя чужую личность и чужую волю.

— Смотри на меня, — приказал он и в его голосе послышалась далекая мелодия, навевавшая мысли о давно истлевшем и обратившемся в прах древнем городе, который ныне — лишь пара десятков строк в учебниках по истории. — Смотри на меня внимательно.

Дрожь ужаса прокатилась по моему телу.

— Значит, — с трудом вымолвила я, страшась даже моргнуть. — Морин недалеко уехала.

— Верно, — кивнул Макс. А Макс ли? — Она меня предала, ведьма паршивая! И заплатила за это…

— Где она? — мои руки помимо воли стиснулись, отчего ткань под пальцами угрожающе затрещала.

— Мертва, — равнодушно проронил Макс, приближая свое лицо к моему. Но пугало не это, пугало то, что он смотрела на меня, а ощущение было — будто заглядывает в самое сердце и видит то, о существовании чего я и сама не знала.

Я еще не успела начать воспринимать Морин, как часть своей семьи, а уже потеряла её. Стало грустно. Она не должна была умереть. И все же — теперь её нет, потому что в словах Макса, а может быть и не Макса вовсе, а Змея, который теперь был внутри моего бывшего друга я не сомневалась.

Ные эти двое были одним целым. Вот, почему некоторые его повадки показались мне новыми, совершенно ему несвойственным.

— И как, вы теперь мыслите вместе или по отдельности? — не смогла не спросить я.

— Когда как, — качнул головой бывший друг и ловко переложил меня на подушки, на которых лежать было несравнимо удобнее, чем болтаться в воздухе на одной лишь мужской руке. — Иногда вместе, а иногда по отдельности.

— А идея покромсать меня на куски принадлежала тебе-Максу или тебе-Змею? — прямо спросила я.

Взгляд его потемнел и наполнился чем-то очень нехорошим. Прикоснувшись к моему плечу, на котором кожа вокруг месте разреза была красной, припухшей, вздутой, он нежно пробежался кончиками пальцев по кровавой корке.