— Я бы хотел сделать тебе до крайности непристойное предложение, — проговорил лис, когда мы сошли с широкой, мощеной дорожки на узкую тропку.

— Хочу напомнить, что все еще являюсь Пылающей, — ровно проговорила я.

— Именно поэтому и хочу, — так же ровно сказал Кайрнех. — Я не знаю, кто похитил моих детей. «Ищи, кому выгодно», но выгодно слишком многим.

— Ты прыгаешь с темы на тему или непристойное предложение касается не того, о чем я подумала?

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной, — лис остановился. — Я смогу защитить тебя от твоего отца, а ты поможешь мне найти тех, кому выгодно.

Он стоял в пятне солнечного света и даже не жмурился. Яркие лучи безжалостно ласкали его синий взгляд, но… Кайрнех просто ждал. И не делал ничего, чтобы избежать неприятного столкновения с обжигающим радужку светом.

Я подняла ладонь давая тень его глазам.

— Что ты делаешь? — удивился лис.

— Разве тебе не больно? В глаза ведь светит.

Кайрнех отвел взгляд, а потом, пожав плечами, бросил:

— Мне как-то сказали, что в солнечном свете мой взгляд особенно привлекателен. И если я собираюсь упрашивать тебя помочь мне и моим детям… Стоит воспользоваться всем, не так ли?

— Мы, кажется, уже решили, что…

— Да, — лис криво улыбнулся, — решили. Просто мне было любопытно, правда это или нет.

— Правда. А теперь отойди в тень.

Дело в том, что у оборотней с солнечным светом были свои, особые отношения. С одной стороны, золотые лучи придавали им силу. С другой стороны, на те же глаза излучение действовало очень пагубно. Готова поспорить, что кое-кто еще несколько дней будет отвратительно видеть.

«Вот правду говорила няня, сделай мужчине один комплимент и он пронесет его через всю жизнь», хмыкнула я про себя.

— А что касается уговоров, — я посмотрела ему в глаза, — твоя дочь и твой старший из близнецов признали меня матерью. Как и я их, всех троих. Мне не нужна помощь в обмен на помощь. Я помогу потому, что они стали мне родными. Но… Я не сыщик и даже не любитель. Больше того, за мной нет ни одного прочитанного детектива!

— Ничего, зато я читал, — широко улыбнулся Кайрнех. — А если серьезно, то… Сам по себе я никому не нужен, нужны мои дети как носители старой сильной крови. И нужна моя сокровищница, переполненная предметами роскоши и артефактами.

— Или же тебя собирались шантажировать детьми, — сощурилась я. — Что-то вроде: «Делай, как я скажу или получишь мизинец дочери». Ты… У тебя есть власть. И вполне возможно, что кому-то эта власть поперек горла.

Кайрнех заметно поменялся в лице:

— Об этом я тоже думал. Но в любом случае, если ты примешь официальный статус хранительницы моего сердца и со-матери моих детей — вас никто не сможет разлучить.

— Хранительница сердца?

— Девушка, которая может стать невестой. А может и не стать, — лис улыбнулся, — этот статус был создан для пред-помолвки. Чтобы разрыв прошел без последствий для репутации девушки.

— Я… Я не знаю, — неловко выдохнула я.

На что Кайрнех, цокнув, сердито произнес:

— Я слышал то, о чем говорила Ликорис. И нет, не потому что у нее слабая защита. Просто в моем доме никто от меня ничего скрыть не может. Я не готов вновь услышать о великом лекаре, победившем темные проклятья! Хранительница сердца защищена от любых косых взглядов, Ноэль. Никто не посмеет сказать о тебе ни единого дурного слова. А тот кто посмеет — захлебнется собственной кровью.

От его слов я вздрогнула:

— Ты так сильно…

— Я буду защищать тебя, — коротко произнес лис, — но даже мне нужен хоть какой-то предлог, чтобы обрушить на твоих врагов свою мощь. Хранительница сердца и небесная со-мать — за тебя поднимутся все лисы, если я не справлюсь. Подумай об этом, Ноэль.

От его пронзительного взгляда меня бросило в дрожь. И в ту же секунду я заметила, как он хищно повел носом.

«Амулет, Ноэль, амулет!», рыкнула я мысленно сама на себя.

— Ты понимаешь, что герцог захочет меня назад? Ты точно понимаешь, что…

— Я Кайрнех Лабрайд Мор, двуликий генерал и магистр теней, — жестко напомнил лис. — Среди двуликих я обладаю большей властью, нежели твой король. Выше меня лишь Кассиус Нейрен Горм. Но в свою очередь я должен спросить тебя — готова ли ты доверить мне свою жизнь? Готова ли ты рискнуть и поверить в меня? Встанешь ли ты перед моими детьми и позволишь ли мне встать перед тобой?

— Да, — коротко выдохнула я.

И тогда он опустился на колени и взял мои заледеневшие ладони в свои руки. Прижавшись лбом к моим пальцам, он что-то неразборчиво пробормотал. А уже через несколько секунд на коже моих рук расцвели серебряные цветы.