Скалить зубы я тоже могу, и во гневе жена не раз обращала мое внимание на эту мою, по ее мнению, отвратительную привычку. Хотя, справедливости ради замечу, при случае она делает тоже самое, и ей доставляет наслаждение вот таким образом потешаться надо мной.

В общем, если особо не вдаваться в философию, собакам есть, что позаимствовать у хозяев и пороки своих кумиров они хватают прямо на лету. Потому-то собака всегда похожа на своего владельца. И совсем не мордой, как это изображают на рисунках, внешнее сходство совсем не обязательно, хотя и оно бывает существенным… а характером и фигурой. У фигуристых владельцев они — фигуристые, ну а у тех, кто любит поесть, тяжеловаты на вид и ленивы.

Я смотрю на безмятежно спящего Кира. Мы с ним едим в разное время, из разных мисок да и наши меню резко разнятся… Человеческая пища не всегда впрок нашим любимцам, и наша хозяйка это хорошо усвоила. Но почему же тогда он тяжеловат немного? Неужели пороки, как и мысли, передаются на расстоянии?

— Без медали с выставки не приходить! — сурово роняет жена, высовываясь из глубокого кресла. — Породистая собака должна иметь медаль!

Иногда она словно заглядывает в мои мысли, и мне это не всегда нравится.

— Как будто бы я сам награды распределяю! — ворчу я, поудобней располагаясь на диване. — И такому жирнюге не следует рассчитывать на медаль даже самой низкой пробы.

— Он совсем не жирный, а хорошо упитанный пес… И ухоженный хорошо, — оглядев своего питомца с любовью, добавляет она.

Она ничего не знает, что глаза у него такие же, как у Гелии… Если к этому пороку приплюсовать излишнюю его упитанность, то нам остается только принять участие в мероприятии…

Но она должна знать, кто будет крайний, когда мы вернемся домой без медали:

— Собаку лучше не докормить, чем перекормить! Это же истина, которая никак до тебя не доходит.

— Человек из-за стола должен вылезать с легким чувством голода. Это тоже истина. В худобе — залог здоровья, и тощие, по статистике, живут дольше толстых. Но попробуй выпусти тебя недокормленного из-за стола… страшно представить, что потом здесь будет…

— И собака, голодная, злее становится!

— Не путай собаку с собой. Посмотри, как он заглядывает мне в глаза, когда есть хочет. В них там никакая агрессивность не светится… волчьими светлячками.

На ринге настроение у меня было не лучше, чем у Кира. Оба мы не понимали, зачем сюда пришли и с какой стати вдруг выгуливаемся по кругу, когда рядом, за забором, есть шикарные газоны, на которых можно лошадей пасти и есть, где разбежаться. И совсем уж я стушевался, когда нас вдруг поставили впереди всех собак. Это, что же, первыми — на выход, а там дадут-не дадут или еще и под зад поддадут, а вдогонку скажут: надо было смотреть, с какими рыжими глазами породистого кутенка берешь! И кормить собаку самому надо, а не передоверять жене. Ишь как разбрюхатились оба!

Не сразу я понял, с чего это вдруг мой старый хороший знакомый руку мою жмет. Мы уже обменялись рукопожатиями еще до того, как я с Киром вышел на ринг.

Когда он растолковал мне свой душевный порыв, радости моей не было конца. В порыве ответной нежности я сказал ему, что бутылка — за мной, и пусть он не думает, что если я не пью, то вроде бы и обманываю. Я не сквалыга и умею быть благодарным.

Кир тоже был в восторге. В человеческих ценностях он ни бельмеса не смыслит, и ему до лампочки — первое место и некритичность судей, главный из которых не хотел портить свои отношения со мной. Его радовало только то, что он отмаялся и мы шли домой. Очень низкий уровень мышления, можно сказать, еще совсем примитивный, как у ребенка. Не зря собачьи психологи утверждают, что собака — вечное дитя.

Награды — штука заразительная. Отличившись единожды, человек входит в азарт и жаждет отличиться еще раз. Как раз об этом я мечтал, когда мы с Киром шли с выставки. Самой лучшей бывает та медаль, которая получена честным путем. Я уже вошел во вкус, и теперь мне хотелось, чтобы у нас была абсолютно честная медаль. Надо будет разобраться, где их дают, какие знакомства следует завести и во что это обойдется…

Наша хозяйка пришла в умиление, увидев Кирюшину награду. Она тут же усадила нас за стол, то есть — меня, а Кир, как всегда, расположился рядом на собственном коврике. На этот раз хозяйка не стала ждать, когда он начнет гипнотизировать ее жадными глазами — с ходу отдала ему свою единственную котлету.

Она скучно смотрела, как мы уписываем добротные домашние котлеты, и со слезами умиления изредка ковыряла вилкой картофельное пюре в своей тарелке.

Чувства, обуревающие ее, в какой-то мере были понятны мне, и я буркнул:

— С подливкой надо делать гарнир.

— Это зачем же? — рассеянно спросила жена, видимо все еще находясь по впечатлением нашей победы.

— Тебе будет вкуснее, — не без сочувствия заметил я.

— Потанцуй с мое у плиты — и у тебя не будет аппетита.

Я понимающе кивнул. У меня к любым танцам — отрицательное отношение, а вот аппетит я уважаю. И у нас с Киром собачий аппетит, мы старательно нагуливаем его на совместных прогулках. Черт с ним, с экстерьером! Пока нужные знакомства есть, и нужное место будет. Раз взял собаку, то и к законам собачьей жизни надо привыкать.