– Роуз? Но как?

– Мои подопечные – Памела и Маргарет. Одной – шестнадцать лет, другой – девять. Роуз может стать подружкой Маргарет. – Они, не отрываясь, смотрели друг на друга, между ними воцарилось продолжительное молчание. – Эмили, я видел булочки, которые вы запихнули в свою сумочку. Я понимаю, насколько серьезно ваше материальное положение, и не оставлю вас троих здесь.

– Я не могу решить… – Она потерла виски, словно у нее разболелась голова.

– Это к лучшему, Эмили.

Ошеломленная, Эмили снова опустила глаза, мысленно обдумывая сделанное предложение. В конце концов она пробормотала:

– Но не может быть никакого неподобающего поведения с вашей стороны.

– Что вы имеете в виду? – Девушка взглянула на него:

– Вы прекрасно понимаете, о чем речь.

– Даже по отношению к вам?

– Особенно ко мне.

Он размышлял над ее словами, убежденный, что если примет ее условия, то лишится чего-то прекрасного и уникального.

– Как пожелаете, – со вздохом согласился он.

– И я не хочу, чтобы в доме появлялась ваша подружка Аманда. Избавьте меня и девочек от того, чтобы она привлекала к нам внимание посторонних, когда мы будем идти по улице. – Она поколебалась. – Поклянитесь мне, что она ушла из вашей жизни.

В этом легко было поклясться.

– Она ушла. И никогда вас не побеспокоит.

– Тогда я попробую поработать у вас. Три месяца, то есть все лето, до осени. После этого мы обсудим положение дел и решим, останусь ли я на этом месте.

– Вы все будете жить в моем доме?

– Да.

– И переедете сегодня?

– Да, – повторила девушка.

– Какое жалованье вы хотите получать?

– Через три месяца вы сами назначите сумму, в зависимости от того, сколь ценными сочтете мои услуги.

Он усмехнулся ее наивности.

– Вам следует научиться вести переговоры. Что, если я воспользуюсь вашим положением и никогда не оплачу вам затраченные усилия?

– Вы не поступите так.

Ее заявление вызвало у него дрожь. Как хорошо она понимала его.

– Конечно, я никогда не поступлю так.

В полном согласии они пошли поделиться новостью с Мэри и Роуз.

– Позволь мне высказаться прямо. – Алекс Фарроу не сводил глаз со старшего брата. – Мы подверглись нашествию женщин.

Майкл покашливал, запинался и наконец признался:

– Думаю, можно смотреть на это и под таким утлом.

– Тебе известно, как я отношусь к тому, что девочки Мартин будут жить с нами.

– Ты был очень красноречив в своих возражениях.

– Любой здравомыслящий человек отправил бы их прямо в пансион, с единственным письмом в год, чтобы справиться об их здоровье и успехах. Но ты ведь у нас великодушный и неповторимый! О нет! – С полным презрением к этому чертову проекту он помахал рукой, словно эта тема издавала дурной запах, который он не мог выносить. – Конечно, пожалуйста. Вселяй их! Дай им ключи от дома! И никаких преград? Зачем сохранять наши привычки и весь наш образ жизни?

– Я просто попросил тебя не напиваться в их присутствии. И не приглашать проституток. Уверен, ты переживешь это.

– Ты можешь по-прежнему развлекаться в своем загородном доме и в клубе. А что делать мне?

Со времени возвращения Алекса после службы в армии их несоизмеримое финансовое положение стало источником постоянных ссор. Майкл был богат и имел доступ ко всему, что составляло казну Уинчестеров, в то время как Алекс довольствовался не слишком-то щедрым содержанием.

Алексу было ненавистно завидовать и бубнить об одном и том же, но утомительное пребывание в Европе оставило в нем горечь и обиду, и он не мог разговаривать с Майклом без постоянных жалоб.

– Когда тебя одолеет потребность в дружеском общении, – сообщил Майкл, – ты можешь воспользоваться обоими местечками. – Это было легкой жертвой с его стороны, так как Алекс предпочитал не появляться в людном месте. Его гордость не позволяла ему выносить косые взгляды или слышать шепот за спиной.

– Ты слишком, да, слишком щедр, – саркастически проворчал Алекс. Его слова прозвучали так, словно вырвались у сварливой торговки рыбой, но он не мог остановиться. – Когда гувернантка появится в доме?