– Но если не веришь, у матери спроси.

– Ага, «спроси». А мама потом заругает. Рано, скажет, тебе еще про глупости думать.

– Рано было до сватовства. А сейчас – в самый раз. – Усмехнулся Борута, понимая, что время далеко за полночь. Пора бы и отпустить Миросю, пока пан Януш с сыновьями не пришли выбивать дурь из нетерпеливого зятя. Но отпускать не хотелось, поэтому мужчина продолжал тянуть время.

– Миросю, мне надо уехать. – Наконец-то сказал Борута то, за чем, собственно, приходил. – По торговым делам.

«Врет» – внутренним чутьем определила Мирослава. Спроси ее, откуда такое знание, не сумела бы объяснить. Но точно знала, что Борута врет. А он, тем временем, говорил дальше.

– Ты, пока меня не будет, ничего не бойся. Случись опять налет или другая беда, Зубрович твоих предупредит. И Скирмут поможет. А если тебе кто-нибудь грозить станет, беги к воде, лучше, к озеру. Сайна поможет. Она обещала.

– Сайна?

– Сайна. Та мавка из лесного озера, которая моя кревная. Пущан она не любит, но тебя не обидит.

– А почему твоя Сайна не любит пущан?

– Не важно. Долгая история. – Ушел от ответа Борута. – Как-нибудь потом расскажу, когда вместе зимовать станем. Можно поцеловать тебя? На прощание.

Мирослава привстала на цыпочки и сама потянулась к губам. Ей не хотелось, чтобы заканчивалась эта ночь. Ей не хотелось прощаться. Недоброе предчувствие никак не хотело отпускать. Но выспрашивать у Боруты тоже было бесполезно. Не скажет ведь. Отец или Гжесь точно не сказали бы.

Оторвавшись друг от друга, молодые рука в руке пошли к воротам усадьбы. Не успели они дойти, как одна створка приглашающе приоткрылась. Их ждали. Борута проводил Мирославу до крыльца, пока дожидавшийся их пахолок привел Борутиного коня.

Конь заржал, привествуя хозяина, и на шум тут же выглянул пан Януш. Оказывается, шляхтыч Соколувский все это время сидел в светлице. То ли ожидал припозднившуюся дочь, то ли просто не спалось ему в эту ночь.

– Ой, тата. – Пискнула Мирося, втягивая голову в плечи, словно нашкодивший подросток.

– Тата, тата… – Пан Януш ворчал, как показалось Боруте, для виду. От мужчины не укрылось, что шляхтыч не стал придирчиво разглядывать Миросю. Лишь мазнул по ней взглядом и отослал спать. – Марш в дом! Нагулялась уже, хватит на сегодня! – И добавив, смягчая строгость тона, – Иди уже. Никуда твой Борута не денется. Свадьбу сыграем, а там – милуйтесь на здоровье.

Подождав, пока дочь скроется в доме, пан Януш сбросил с лица маску добродушного ленивца и спросил, остро глядя на Боруту.

– Так что там у вас стряслось?

– Проше пана? – Борута сделал вид, что удивился. Нет, пан Януш все равно не расскажет, откуда узнал о сборах в Ятвеже. Но пусть хотя бы расскажет, что он знает. Тогда будет шанс не солгать, не сболтнув лишнего.

Пан Соколувский, вместо ответа, оглянулся на закрывшуюся дверь, потом на окна, а потом кивнул в сторону сада. Дескать, пойдем, там поговорим. Стоило мужчинам зайти в светлицу, как пан Януш повторил вопрос.

– Так что у вас там стряслось? Сорока на хвосте принесла, что в Ятвеже коней в дальний переход готовят.

– Я бы той сороке… – Недовольно проворчал Борута, но был остановлен строгой отповедью.

– Ты, сынек, перед шляхтой нашей гонор показывать будешь. А когда тесть спрашивает, отвечай. Не то отгребешь вожжами, а сват Сколоменд добавит. Чтоб знал, как родителей уважать.

Борута с трудом представлял, как невысокий дородный пан Януш попытался бы нагнуть его, Боруту, чтобы действительно отходить вожжами, словно нерадивого мальчишку. Представить не получилось, неравными были и вес, и силы. Но, надо признать, в одном пан Януш не ошибся: родителей ядзвины почитали даже больше, чем пущане. Так что пришлось отвечать.

– На границе опять неспокойно. Родаки помощи просят.

– Так что? – пан Януш встревоженно вглядывался в будущего зятя. И Борута отметил про себя, что как много повадок Мирослава переняла от отца. Этот внимательный взгляд – один из них. – Так что, – повторил пан Януш, – война будет?

– Не знаю. – Тут Борута мог отвечать честно. – Отец считает, что войну затевать нельзя, не осилим. Но и чужую крепость на нашей земле терпеть – не дело.

– Да уж, – согласился пан Ягуш, – не дело. Не в добрый час одному из наших князей вздумалось пустить сородича с его дружиной на постой.

– Что теперь уж говорить, – развел руками Борута. – Надо ехать. Надо смотреть.

О сборе старейшин и закладке нового поселения Борута решил пока не рассказывать. Принесет "сорока на хвосте", так тому и быть. Но он той сорокой становиться не собирался.

– Ну, тогда в добрый путь, сынку. – Пан Януш покряхтел, словно не решаясь что-то сказать или сделать. Потом решился, пошел и чем-то долго шуршал в том углу, где каждый порядочный пущанин хранил изображения их бога. Вернулся он с небольшим кожаным мешочком в руках. Борута отметил про себя, что и кожа, и шнурок потерты изрядно, так что вещь явно неновая.