— Разведка ОСНАЗа НКВД работала. У них свои возможности.

— Ясно, — Журавлев еще раз внимательно всмотрелся в карту, — хорошо, твои данные Кириллу Афанасьевичу я передам. Будь готов, что разведчиков у тебя заберут.

— Через Ставку, — тут же ощетинился Сашка, уже жалея, что проявил инициативу, но и утаивать разведданные было бы неправильно, — иначе не отдам.

— Куда ты денешься?! Прикажут — отдашь! — попытался надавить Журавлев.

— Только после личного приказа Верховного Главнокомандующего! — Стаин твердо посмотрел на Журавлева, — Мы подчиняемся непосредственно ему, и растаскивать свое подразделения без прямого распоряжения товарища Сталина я не дам!

Генерал-майор пободался с парнем взглядами и сбавил обороты.

— Экий ты колючий, — усмехнулся он, — без разрешения Верховного никто тебя грабить и не собирался. Ладно, с этим все, — Иван Петрович свернул карту. Что еще хотел?

— Снабжение ухудшилось. Графики срываются. Прежде, чем в Ставку звонить, решил у Вас узнать, с чем это связано.

— Железная дорога не справляется. Есть приказ Ставки о движении эшелонов только в темное время суток. Графики летят у всего фронта. У Сашки словно камень упал с души. Значит, перебои с материально-техническим обеспечением связаны не с недовольством товарища Сталина. Это просто замечательно. — Чего тебе не хватает, может фронт поможет?

— Нужны ампулы с КС, ФАБ-50, бензин.

— Сколько?

— Чем больше, тем лучше. Вот, — Стаин достал из планшета заявку, — тут все написано.

Журавлев посмотрел список.

— Бензином и КС поделюсь, на счет бомб не знаю, посмотрю, что можно сделать. Но на многое не рассчитывай, я сам на голодном пайке.

— Спасибо, товарищ генерал-майор, — расплылся в улыбке Сашка. На первое время у него и своих запасов уже насобиралось, но боеприпасов и ГСМ много не бывает. Тем более бензин жечь приходится еще до боевых действий, гоняя людей в тренировочных полетах.

— Вы свободны, товарищ лейтенант государственной безопасности, — нахмурил брови Журавлев. — Спасибо за разведданные. Если появятся новые, присылайте.

— Хорошо. Разрешите идти?

— Я же сказал, Вы свободный, — генерал-майор уже переключился на свои задачи.

Ну, все, теперь в политуправление фронта и можно домой. Да, аэродром за этот сравнительно небольшой промежуток времени стал, почти как родной дом. Сашка, вообще, не привязывался к жилью. Даже московскую квартиру он так и не стал воспринимать своей. Для него она оставалась местом временного проживания. Таким же, как комната в Люберцах или на многочисленных аэродромах, на которых ему довелось побывать в этом времени. Домом он с натяжкой мог назвать базу, но и она для него была чужой. Там теперь другие люди, другие порядки и удастся ли попасть туда еще раз — огромный вопрос.

В политуправлении царила какая-то суета. Политработники мелькали в коридоре с испуганными и напряженно-обеспокоенными лицами. Ганенко[vi] на месте не было, значит, все-таки придется идти к Горохову. Хотя беспокоить дивизионного комиссара каким-то кино было не ахти. Но сам вызвался решить этот вопрос, значит, надо действовать. Можно было бы, конечно, свалить это дело на Рачкевич, но гонять два самолета в одно и то же место… Да и ему, как командиру корпуса Резерва главнокомандования, быстрей пойдут на встречу, чем комиссару авиаполка.

Не успел Сашка взяться за ручку двери в кабинет дивизионного комиссара, как та резко распахнулась, и Стаин практически столкнулся в дверях с Мехлисом, позади которого толпилась куча гражданского народа.

— Александр, хорошо, что ты здесь, как раз собирался с тобой связываться, да и заехать к тебе надо будет, — Лев Захарович, не поздоровавшись, начал разговор, будто они расстались буквально сегодня утром.

— Здравствуйте, товарищ армейский комиссар первого ранга, — растерянно оттарабанил Сашка, кого-кого, а Начальника ГлавПУРа он здесь встретить не ожидал.

— Здравствуй, — речь Льва Захаровича была деловито-сухой. — Ты зачем здесь? Ко мне?

«Странный вопрос», — подумалось Сашке. Можно подумать он знал, что Мехлис сейчас на фронте.

— Нет. Я к товарищу дивизионному комиссару.

— Что хотел? — взгляд Льва Захаровича стал пронзительно острым.

— Да на счет фильма договориться на 23 февраля, ну и чтоб по линии политуправления посодействовали в культурной программе.

— А почему ты? Почему комиссар этим не занимается? — зная Льва Захаровича, можно было сразу понять, что он начинает злиться. К надлежащему исполнению его подчиненными своих обязанностей он относился принципиально требовательно.

— Мне все равно сюда надо было, вот и решил зайти. А в корпус комиссара еще не прислали. Обязанности комиссара корпуса пока выполняет батальонный комиссар Рачкевич.

— Кто такой?

— Такая, — поправил Мехлиса Сашка, — комиссар Первого ночного легкобомбардировочного авиаполка НКВД.

— Ясно, — Лев Захарович задумался. Пока они беседовали в дверях за его спиной тихо стояли люди, включая дивизионного комиссара Горохова. — Значит так, с комиссаром и культурной программой я тебе помогу, нечего Петра Ивановича отвлекать. А ты за это выступишь с фронтовой концертной бригадой товарища Гаркави. У одного из гражданских с круглым улыбчивым лицом, удивленно взлетели вверх брови. Остальные с любопытством уставились на парня.