Шрифт:
– Нет.
– Кто-то приручил его?
– Нет.
Навена начал забавлять опасный разговор. Он с интересом наблюдал, как девчонка силится поймать его на обмане, поставить в тупик, загнать в силки. Но делает это отчаянно неумело.
– Ты знаешь другие слова, кроме этого твоего «нет»? – не унималась она.
– Угу.
– Скажешь, он просто идет за тобой?
– А если скажу?
– Значит, он твой раб. Просто идет, куда и ты. Потому что не знает, что можно идти самому.
– Нет.
Глухое непонимание встало стеной между ними.
– Правда в том, что Орсо идет только туда, куда хочет. Думаешь, это я приказал ему таскаться за тобой весь день?
– А разве нет? – Дара повернулась на бок.
– Он следовал за тобой потому, что не хотел, чтобы тебя обидели. Сильным и добрым свойственно оберегать слабых.
– Внешность обманчива, – она недобро улыбнулась.
– Орсо все равно самый сильный на корабле и знает об этом. А насчет внешности ты права. Сначала строила из себя мальчика, теперь девочку. Руки, шея и колени выдают тебя. Ты гораздо старше, чем кажешься. Я бы мог осмотреть тебя, но это не обязательно.
Дара плюхнулась на живот и, шипя, по-паучьи попятилась в угол.
– Успокойся, – тихо приказал Навен. – Я не трону тебя и не позволю другим. Раз уж мы решили вместе бежать с корабля, стоит больше доверять мне.
Она перестала шипеть, но возвращаться не спешила.
– Не представляю, что ты пережила. Сама расскажешь, когда и если захочешь. А нет, значит это и не мое дело.
Он замолчал.
Словно бы потеряв к собеседнице всякий интерес, Навен достал одну из своих рун и принялся задумчиво греть в ладонях. Невеселые мысли одолевали его. Они роились в голове, беспрестанно жаля без того уязвленное самолюбие. Чистым безрассудством было верить, что на огромном материке быстро отыщется нужный человек. А отыщется, так окажется достаточно образованным, чтобы не оплевать ядом «еретика и колдуна». Последователи Илнара даже на Хоринге страдали болезненной нетерпимостью. И наконец, кто поручится, что этот самый человек действительно обладает нужным знанием. Нелепо и бессмысленно, как прочие попытки исправить собственную роковую ошибку. Если даже самая простая часть плана «добраться до материка» пошла под откос.
Дара изумленно ахнула. Навен с улыбкой раскрыл ладони. Сияющая ровным золотистым светом руна величаво проплыла немного вверх и застыла в воздухе. Камень, чуть запаздывая, следовал за рукой из стороны в сторону. Завораживающе плавно оставляя коротенький светлый шлейф.
Забыв об осторожности, Дара подползла ближе. Она не сводила с камня восхищенного взгляда. В этом зыбком свете Дара была в известной степени красива с ее курчавыми волосами и широким, почти плоским носом. Свет поблескивал на высоком выпуклом лбу и скулах. Манил, как пламя манит мотылька.
Навен вырезал эту руну давно и исключительно забавы ради. В те беззаботные времена, когда еще не понимал, насколько опасна сила в руках дилетанта. Звериная тоска по дому стиснула грудь. Взгляд его ожесточился.
Дара в ужасе отдернула протянутую к свету руку и снова очутилась в своем углу.
– …глаза, – прошептала она.
– Да, глаза.
Спохватываться поздно. Навен моргнул. Его ответы становились тише с каждым словом.
– Человечьи и звериные.
– Да.
– Как и у кота.
– Да.
Навен еще ни с кем и никогда не был так откровенен.
– Хочешь, я спрошу тебя, почему? – сказала и замерла, точно испугавшись собственного вопроса.
– Спроси, если не боишься услышать ответ.
– Почему?
Он улыбнулся. Даже своей любезной сестрице Лавинии на подобный вопрос он отвечал ложью о причудливой игре света. Правда неумолимо карабкалась вверх по ребрам к самому горлу.
Навен отчаянно цеплялся взглядом за опостылевший интерьер каюты. Лежанка Орсо, густо покрытая его шерстью, кровать Айвена с резной спинкой, и сам Айвен на ней, как часть угрюмого пейзажа, – ничего не отвлекало от назойливого желания открыть рот и наконец поделиться с кем-то своим самым страшным секретом.
Вдруг сделалось нестерпимо тесно в деревянной коробочке, болтавшейся по волнам, в собственной постылой шкуре, в нелепой жизни. Неожиданно для себя Навен сполз на пол и заговорил:
– Мне было шесть. Едва научившись сносно читать, я читал все, что попадало в руки. Однажды передо мной оказалась очень старая книга. Она выглядела так, точно откусит пальцы своим закованным в золоченый панцирь переплетом. Предостерегающие знаки на нем выглядели приглашением. А рядом не оказалось никого, чтобы отвесить затрещину.
От прикосновения книга распахнулась, кашляя искрами мне в лицо. Я пропал. Толстые, слипшиеся страницы хранили слова заклятий на языках, которые я не знал тогда. Сотни рук веками вписывали в нее предания и ритуалы, выводили причудливые символы и зарисовывали ужасающих тварей. Мадаребарос называлась та книга. Я украл ее и думал, что владею ею, но это книга завладела мной.
Самым безопасным знанием ее страниц были руны. Вырезанные в камне или вытравленные в металле, они обретали силу изменять реальность. Одни могли за мгновение переносить на такие расстояния, на которые отважится не всякий путешественник, другие подчиняли стихии, третьи искажали плоть, позволяя принимать облик зверей и птиц. Встречались и такие, что шутя вырывали души из тел. Но все они казались невыразимо таинственными и красивыми.