– Дело в том, принц, что я не обучен фехтованию, – покачал головой Навен.

– Как так? Нам нужно это немедля исправить! Позволь стать твоим учителем. Так я смогу вернуть хоть часть долга за все, что ты сделал для меня.

– Почту за честь.

Навен склонился. Притворное смирение – лучшее, что он сумел почерпнуть для себя за годы в монастыре. Про фехтование Навен не лукавил. Он действительно не брал в руки ни меча, ни лука. Звериное в нем не нуждалось в оружии, для всего прочего хватало рун. Но и дать себя отдубасить шваброй в планы не входило.

Пока Айвен упражнялся в красноречии, пересказывая выхолощенный бред о мече, как о продолжении бойца, в голове Навена созрела невинная каверза.

– Это все крайне познавательно, – улучив момент, перебил он. – Но не лучше ли будет, если ты станешь смотреть и наставлять со стороны, государь. Пусть моим противником станет, скажем… вот он.

Навен махнул в сторону шутника.

– Наверное, – неуверенно пожал плечами Айвен и, обращаясь уже к матросу, добавил: – Как твое имя?

– Конрад, Ваше Высочество.

– Встань вот здесь, возьми палку и…

– …покажи островитянину, как дерутся у вас в Корладе, – с вызовом закончил Навен.

Айвен нахмурился.

– Отчего не показать? Покажу. Если твой кот не откусит мне руки-ноги, когда я тебя палкой колотить начну.

– Не беспокойся, не откусит.

Крупный и широкий корладец выглядел горой живого мяса. Конрад взял швабру и встал, куда велели. На его посеченной харе играла злорадная ухмылка.

Навен позволил принцу «поставить себя правильно», поудобнее перехватил палку обеими руками и мученически взглянул на небо.

После сигнала матрос размахнулся и ударил сверху вниз, метя в левую щеку. Но… не попал.

– Вы же скажете, когда начнется бой? – со всей возможной наивностью в голосе уточнил Навен, незаметно уходя из-под удара.

Швабра свистнула уже над правым ухом.

– Еще раз… как противник должен стоять, чтобы поразить меня? Ох, вот я растяпа…

Он выронил «оружие» и присел за ним на корточки в тот самый момент, когда корладец решил нанести горизонтальный удар. Палка едва заставила качнуться волосы на макушке Навена.

– Может, вы правы, и идея со швабрами никуда не годится? – изображая задумчивость, он развернулся к публике всем корпусом, чтобы не схлопотать удар в живот. Палка даже не задела спину.

Навен поймал взгляд Дары. Она нашла его выходку вполне забавной. Конрад пыхтел и сквозь зубы бормотал проклятья, силясь не то чтобы поколотить нахала, а хотя бы просто попасть по нему.

Поначалу Айвен еще пытался подсказывать верные способы защиты, не замечая, что сыплет терминами, которые ученик слышит впервые.

Ситуация вышла из-под контроля быстрее, чем Навен рассчитывал. Матрос Конрад рассвирепел. Взмыленный корладец напоминал бешеного пса. Он отбросил швабру и, посекундно багровея, завопил:

– Да ты глумишься надо мной, ублюдок!! Надо мной, над Его Высочеством и над Корладом!

– Только над тобой, тупая ты орясина. – Навен поклонился публике.

– Будь вы оба благородными, один у другого уже бы сатисфакции требовал, – мечтательно заметил Ромо. – А вы просто лаетесь. Скучно.

– А и потребую! Сатифасии! – зарычал Конрад.

– Са-тис-фак-ции, – участливо поправил Навен. – Я бы тебе написал, да чует мое сердце, что читать ты не научен.

– Я тебя прямо тут вздую так, что твоя Мадара кровавыми слезами заплачет!

Навен вполне сносно знал наречие, на котором говорили в Корладе. Звуки того языка, кажется, совсем не имели острых углов. При всем при этом фраза, брошенная командором матросу, звучала жестко, как удар железного прута. Перевод ее был неприличным, а смысл сводился к следующему: «в некоторых обстоятельствах спешка ни к чему».

– Раз уж вам так не терпится выпустить пар, решим все культурно, – объявил Ромо. – Сегодня на закате вы сойдетесь в поединке. Никакой магии, простой кулачный бой. Мой корабль – мои правила. А пока хватит прохлаждаться. Возвращайтесь к своим обязанностям.

Навен кивнул, и только теперь заметил, что Айвен ушел. Неприятный холодок скользнул по позвоночнику. Обижать принца совершенно не хотелось. Запоздалый стыд за неуместное ребячество завязал кишки узлом.

Совесть требовала объясниться. Затевая шалость, Навен совершенно не думал, как ко всему отнесется настоящий корладский рыцарь. Когда неприятные особенности его характера ранили Орсо, тот не переставал любить брата. Но у принца не было нужды терпеть глупые выходки. Неведомый ранее страх разливался по венам – страх потерять друга.