— А не надо никому говорить, — вдруг сверкнул из под бровей сталью Ивелич, — мы здесь все свои, нам воевать плечом к плечу. Поэтому вам рассказал. А другим не надо знать. Не тайна, но и ни к чему.

— Да я и не собирался, — осекся Петр, — просто необычно.

— А мы тут все, как на подбор необычные, — ухмыльнулся Ивелич. — Вон командир, в шестнадцать Герой Советского Союза, подполковник, командир корпуса. Наши милые дамы тоже не так просты, — Николай галантно склонился в сторону Бершанской с Рачкевич и Зинаиды. — Евдокия Давыдовна и Евдокия Яковлевна командир и замполит первого боевого полностью женского полка, Зинаида будущая артистка, — Зинка смущенно зарделась. — Начштаба у нас, — замполит кивнул на Короткова, — герой Испании и Халхин-Гола и если б не его ершистый характер сам бы сейчас минимум полком командовал, а то и дивизией. Там вон в самом конце стола притаился товарищ Ловчев, который у истоков русской авиации стоял. Вась Вась то ли удовлетворенно, то ли смущенно крякнул. — А за голову товарища младшего лейтенанта, — Ивелич весело посмотрел на Тихонова, — беляки с самураями даже награду в десять тысяч йен назначили.

Алексей смущенно промямлил:

— Да я ничего. Это все командир.

Взгляды с Тихонова скрестились на Сашке:

— Я не при чем, — усмехнулся парень. — Он на Дальнем Востоке с отцом нашей Ленки Волковой служил. Кстати, Леш, а за Владимира Викторовича, сколько награда была? — ну а что, интересно же.

— К тому времени, как его в Москву перевели пять тысяч. Долларов, — пояснил Тихонов. — Так мы и жили там. Они на нас охотились, а мы на них. А Евдокия с блеском в глазах поглядела на Алексея. Рейтинг младлея рос, как на дрожжах.

А Ивелич тем временем продолжил:

— Георгий с Петром еще два наших Героя с первых дней войны воюют. И хорошо воюют, судя по наградам. Так что корпус у нас хоть и новый, только сформированный, но нам уже есть, чем гордится и на кого равняться. Да и не ко всем на награждение лично товарищ Сталин ездит, — замполит, поняв, что его понесло, широко улыбнулся, — вот за здоровье товарища Сталина, товарища Берия и за наш славный корпус я и предлагаю выпить, — и, привстав, стал наливать водку в подставленные стаканы. Сашка свой не подставлял, у него и так было налито.

— Стаин-то с Никифоровым придут? — спросила Ленка у Насти. Девушка пожала плечами:

— Сказали, как освободятся, заглянут, — Волкова кивнула и продолжила накрывать импровизированный стол, составленный из прикроватных тумбочек в центральном проходе между рядами кроватей. Расположились с разрешения Бершанской в казарме у девушек. А в соседней комнате накрывался такой же стол девочками из ночного. Сначала хотели все вместе, но решили, что будет тесно. Лучше бегать друг к другу в гости.

— Колька, ну куда ты хлеб ставишь на край?! А если кто зацепит и уронит! — крикнула на Литвинова Ленка. Парень тут же подхватил миску с коряво нарезанными кусками ржаного хлеба и нерешительно замер, подыскивая место, куда поставить хлеб. — Ну вот, теперь он замер, как статуя! Давай сюда! — она выхватила у Николая тарелку и поставила ее туда же куда и он до этого, только чуть дальше от края. — Идите лучше с Игорем скамейки принесите из Ленинской комнаты. Сюда и девочкам, — она кивнула в сторону соседней комнаты, из которой раздавался веселый гомон. Литвинов тут же ухватил Бунина за рукав и тихо шепнул:

— Валим, — парни, понимающе переглянувшись, исчезли в коридоре.

— Ты чего на него накричала-то? — спросила Настя.

— На кого? — непонимающе уставилась на подругу Ленка.

— На Кольку.

— Да? — девушка задумалась, а потом махнула рукой, — Ай, да ладно, с него не убудет, — и плюхнулась на койку рядом с Анастасией. — Что-то я и, правда, какая-то злая сегодня. Перенервничала.

— Да ты всегда такая, — подначила ее Настя.

— Какая?

— Так злая, — расхохоталась Федоренко.

— Ах, ты! — рассердилась Ленка и, схватив подушку, ударила ей Настю. Та, хохоча, завалилась на спину:

— Ну вот! О чем я и говорю! Ругаешься, дерешься! Злая ты!

— Да я, да я! — возмущенно зашипела Ленка и, не выдержав, тоже расхохоталась. А потом серьезно добавила: — Просто на построении папу вспомнила. Как он? Опять ни письма, ни весточки.

— Все хорошо будет. Наверное, опять не может написать, не переживай, — сочувствующе поддержала подругу Настя. — А где Ида? Что-то я после построения и не видела ее.

— Плачет Ида, — голос Ленки стал сухим и безэмоциональным, — только я тебе ничего не говорила. Отца у нее немцы убили. Сегодня узнала от товарища Сталина, — Волковой стало не по себе. Она вдруг представила, что это ей при вручении ордена сообщили о гибели папы. Смогла бы она так, как Ида спокойно, не показывая вида принять такую весть, а потом еще провести показательный полет. И только когда всё успокоится предаться своему горю. В одиночестве. Чтоб никто не видел. Только Ленка и знала, как тяжело сейчас подруге. И то, только потому, что сложно такое скрыть от напарницы по экипажу. Настя охнула и полными сочувствия глазами посмотрела на Лену.