— Да куда она уйдет-то?! — всплеснула руками соседка, — Отсыпаться будет после смены.

— Но Вы все равно скажите, — настойчиво попросила Лида.

— Да скажу, скажу. Не переживай, — и женщина захлопнула дверь.

Сашка с Лидой вышли на улицу. Стаин задумчиво оглянулся и посмотрел на Шадрину:

— Мы вещи и продукты не зря оставили? Мне не жалко, но просто там подарки.

Лида задумалась и тряхнула челкой:

— Нет. Тетя Нина она хорошая. Просто не знаю что с ней сегодня такое.

Сашка пожал плечами. Бывает. Война идет. Мало ли что могло случиться.

— Ну что, по домам? — посмотрел он на Шадрину.

— Саш, а давай к нам? Мама сегодня кулеш с тушенкой будет делать. Знаешь, какой вкусный она кулеш готовит?! Пальчики оближешь! — глаза девушки горели радостью.

— Да неудобно, — нерешительно стал отказываться Стаин, — Они по тебе соскучились, а тут я припрусь.

— Глупости не говори! — обиделась Лида, — Ты же наш с Петей друг и командир. Мама только рада будет.

— Ну, раз рада, поехали, — согласился Сашка, в гостиницу ему и самому не хотелось. Да и просто домашней еды поесть, когда еще удастся.

— Вот и отлично, — обрадованно улыбнулась Лидочка, — только ты машину отпусти. Я тебя потом провожу до гостиницы и город покажу заодно.

— Договорились! — настроение опять поползло вверх.

Х

Лида легко и стремительно взбежала по ступенькам и нажала на звонок. Сашка остановился на две ступеньки ниже. Наконец, послышалось шебуршание и дверь распахнулась, в нос сразу ударило чем-то уютным и теплым, а еще запахом жареного лука:

— Мамулечка, привет! Я не одна, — сразу предупредила мать Лида, — Саша проходи, не стесняйся, — она, улыбаясь, приглашающе махнула Сашке рукой. — Мама, познакомься, это наш с Петей командир, подполковник Стаин. Александр.

— Саша, — представился парень, смущаясь под пристальным взглядом Лидиной мамы.

— А это моя мама, Валентина Михайловна.

— Очень приятно, — парень не знал, куда деть руки, от пристально-изучающего взгляда серо-голубых глаз было не по себе. Казалось, Лидина мама гостю совсем не рада. Мгновение, и взгляд женщины потеплел, губы тронула улыбка, а в уголках глаз появились мелкие морщинки.

— Проходите, Саша, — голос был почти, как у Лидочки, только более глубокий что ли. — Еще полчасика, и будем обедать. Лида, покажи, где руки помыть и помоги мне на кухне! А Вы Александр, подождите у Лиды в комнате.

— Хорошо, мам! — воскликнула Шадрина, скидывая шинель и вешая ее на вешалку, — Саша, давай, — она забрала у Сашки его шинель и повесила рядом со своей.

Взгляд Валентины Михайловны пробежал по груди парня, потом перешел на орден дочери. Брови сошлись к переносице, а в глубине глаз промелькнула тревога. Вчера, переполненная счастьем от приезда дочери, она как-то не задумывалась об ордене. Они с отцом, правда, пытались порасспросить Лиду о награде. Но дочь лишь мельком, как бы между делом, сказала, что за Ленинград и ничего особенного там не было, а потом перевела разговора на другую тему. А вот сегодня, оставшись одна и хлопоча по хозяйству, Валентина Михайловна вдруг с болью в сердце осознала, что за «ничего особенного» такие ордена лично Сталин не вручает, что ее маленькая, нежная Лидочка была на войне, не где-то там, в тылу, в училище, как она писала, а на фронте. Где убивают. И откуда несут и несут похоронки. А еще везут в госпитали израненных и искалеченных людей. И ее девочка, ее солнышко тоже там, на самой передовой! А это ее командир. Совсем мальчишка! И весь в орденах! Неопытный, азартный, яростный, наверняка не жалеющий ни себя, ни других! Надо поговорить с Лидой! Может можно перевестись в другую часть, к зрелому, серьезному командиру?

Она думала так и в то же время знала, что никогда не оскорбит дочь таким разговором. Да и Петька ее там. И мальчишка этот, видимо, не так уж прост, раз в такие годы уже подполковник. Но ведь совсем юнец! Вон стесняется как! Грудь обожгло яростью и болью, им бы гулять, любить, учиться, работать, жить, а они воюют. Что он видел-то, этот Саша в своей жизни?! И не целовался ни разу, наверное! А взгляд уже как у мужика, уверенный, холодный, колючий. И у Пети Никифорова такой же. И у дочери тоже… А вот стесняться еще не разучился, вон как мнется стоит. Потянуло горелым.

— Ой, сгорело все! — резко развернувшись, Валентина Михайловна бросилась на кухню.

Обед получился по-семейному теплым и вкусным, не смотря на легкий привкус пригорелой каши. Мама с дочерью весело перешучивались, незаметно втянув в свои пикировки Сашку. Лишь один раз над столом повисла тяжелая тишина, когда Валентина Михайловна спросила его о родителях. Но заметив, как потемнело лицо парня, тут же извинилась и переключилась на Лиду. А потом они втроем, под забавные комментарии и подтрунивания над дочерью тети Вали, как она попросила себя называть, смотрели семейный фотоальбом. Какие же они замечательные, и Лида, и ее мама! И почему он решил поначалу, что тетя Валя ему не рада? И как же хорошо, когда есть семья! Когда можно вот так сидеть рядом друг с другом и смотреть старые фотографии, делясь общими воспоминаниями и былыми радостями. А самое главное, когда есть куда возвращаться! Где любят и ждут! И как же хочется, чтобы все вернулись! Чтобы никто не погиб, не покалечился! Как это сделать?! Как?!

Улучив момент, Сашка показал Лиде глазами на часы. Ему было безумно стыдно уводить у матери дочь, даже на эти несколько часов. Но тетя Валя развеяла все его сомнения:

— Идите. День-то какой сегодня хороший, теплый, весенний. Что вам молодым дома со мной сидеть?

Они вышли во двор. Обернувшись, Лидочка с улыбкой помахала маме рукой. А женщина еще долго смотрела им вслед из кухонного окна, кусая губы и вытирая мокрые от слез глаза. Как же тяжело улыбаться и шутить, когда сердце болит и разрывается от ожидания близкого расставания.