Подойдя к сетке, он подняв глаза и уставился на пленника своим тяжелым взглядом. Тишина затянулась.

— Вот этого и забыли видать. Кто таков? — все же снизошёл до диалога лучник.

— Руун, — ни секунды не раздумывая соврал герой, назвав имя юноши из сна.

— Ловушку зачем попортил? — ворчал он.

— … Не увидел. Случайно, — после небольшой паузы, растерянно пробовал под нос Эсперар.

— Ну, коль случайно, коль не увидел, то сиди дальше, — после этих слов лучник развернулся и занялся своими делами, совершенно не обращая внимание на человека в сетке.

Герой молча наблюдал, как этот странный человек стащил волчьи тела друг ко другу, найдя и то, что было с кочергой в пасти, а затем, достав из-под пояса нож, которого раньше просто не было видно, просто сел на снег и принялся их разделывать.

Сперва человек, назвавший себя Рууном недоумевал и хотел было что-то сказать, но быстро увлекся просмотром мастерских навыков потрошения, стараясь запомнить хоть частичку.

Конечно, его не могла не искушать мысль, что стоит только отобрать жизнь этого существа и все будет принадлежать ему, но он быстро взял себя в руки, отказавшись от нее.

Как только он снял четыре шкуры и закинул их на плечо, зачем-то забрав с собой и кочергу, подошёл к верёвке, удерживающей Рууна в ловушке и просто перерезал ее, бросив напоследок:

— Пойдем, болезный.

Упав на землю со стоном, герой с трудом выпутался из остатков сети, крепко сжимая зубы, дабы не стонать от боли во всех мышцах тела и молча последовал за этим человеком.

Двое путников наконец вышли к избе, слегка заваленную снегом со всех сторон.

Сама постройка состояла из бревен темного дерева и треугольной крыши, полностью укрытой снегом.

Над крышей виднелся дымоход, откуда валил густой дым, при виде которого спасённый предвкушал тепло, что встретит его внутри.

Несколько окон были закрыты ставнями, не позволяя ему хоть что-то рассмотреть.

Лишь с чердачного проема на них любопытно взирали совсем юные девичьи глазки, окутанные в мех.

Верно, это был тот самый дом, из которого ещё недавно он бежал, спасая свою жизнь под арбалетный обстрелом.

Руун замер при виде этой ситуации, не зная, как теперь себя вести и что сказать — это не осталось незамеченным для охотника.

— Не боись, парень, я не в обиде. Хотя чего таить: сперва шел за твоей башкой. Ну и наследил же ты за собой — тебя смогла бы выследить даже моя дочурка. А за то, что приманил волков — мы в расчёте, — его щетинистое лицо озарила яркая улыбка.

Толкнув дверь и шагнув за порог, он громко крикнул:

— Риса, нашел я этого бегуна. Ты ошиблась — это не беглый раб и не разбойник, лишь заблудшая душа. Насыпь ему миску теплой похлебки, да подкинь дров, пусть отогреется.

Тепло сразу же приветливо обволокло своими нежными объятьями замёрзшего и усталого гостя с дороги.

Зайдя в дом вслед за ним, он увидел стройную женщину средних лет, хмуро, прищурив глаза и поджав губы, смотрящую на него.

Ничего не сказав, она ушла из гостиной. Воцарилась тишина на несколько минут, во время которой незваный гость мог наблюдать, как снег, налипший на его ноги и штаны, оказавшись под воздействием тепла, скоропостижно таял.

Вернувшись, жена охотника поставила на стол деревянную тару с едой, от которой все ещё шел пар, призывно маня его, а рядом такую же деревянную ложку.

Приятный запах ударил по его ноздрям, заставляя сглотнуть слюну.

Руки гостя подрагивали от нестерпимого желания скорее накинуть на это неприхотливое, но столь прекрасное для него сейчас блюдо, из-за чего пришлось подключать всю силу волю, чтобы держать себя в руках.

— Ешь, болезный, — бросил ему охотник, сев неподалеку от него и принялся обрабатывать шкуры.

Срезая с них остатки мяса и жира, он бросал их в огонь, моментами вскользь проходясь взглядом по герою и отчего-то морщась.

Руун, не обращая на него никакого внимания, тут же подошёл к столу, на котором сейчас и стоял объект одного из самых вожделенных его желаний.

Сев на обтесанный пень, заменяющий собой стул, Эсперар увидел и дополнение к похлёбке: ломтики чего-то плоского, отдельно расположенные от тарелки.

Он быстро схарчил всю предложенную ему еду, уплетая ту за обе щеки, не успевая жевать, в том числе и все хлебцы из заболони, как ему подсказала память.

После первой порции, гость получил и вторую с милости хозяйки домашнего очага, издали наблюдавшей за ним.