Некоторые пытались утолить голод его кровью, а другие могли полакомиться волосами или ресницами.

Впрочем, находились и те, кто способен откусить и кусочек кожи, но сон бедолаги был слишком крепок, чтобы это его беспокоило.

Но пока он спал — его тело понемногу зарастало, закрывая ранки новой кожей, не оставляя и следа недавнего акта поедания его части.

***

«Пора уходить отсюда и будь, что будет», — проснулся он с четкой и осознанной мыслью.

Голод притупится, паника ушла, а сам он на удивление спокойно себя ощущал, хотя и подозревал, что уже сошел с ума.

Однако, холод все ещё мешал — Эсперар молча поднялся и подошёл к шкуркам, с которых собирал вчера личинок, прокручивая сейчас весь этот процесс в голове с каменным выражением лица.

Даже не рассматривая их — он прижал стороной с мехом к самым замёрзшим частям тела и обмотал поверх теми тряпками, что были на нем.

«Что-то определенно щелкнуло в сознание. Странная перемена» — размышлял он про себя, пока занимался этим.

Затем заметил пальцы на ногах, что вновь слушались его и утратили свой темно-синий оттенок, поскольку теперь ему было намного легче ходить.

Хотя и это он ответил для себя лишь мимолётным фактом, ибо, как ему казалось, его уже ничем не удивить.

Примостив шкуры к телу, Эсперар сразу же вышел наружу и пошел туда, куда глядят глаза.

Вчерашняя буря утихла, позволяя передвигаться более свободно, а ветер будто бы делал послабление для уже сломленного человека, лишь слегка толкая того в бок.

Какое-то время он считал количество своих шагов по этим снежным широтам, но когда их количество перевалило за несколько тысяч — Эсперар отбросил эту идею.

Теперь его мысли переключились на более важные темы: он считает, знает язык, умеет говорить и ещё многое другое.

«Получается, я не помню событий и историй, но базовые навыки, что были вложены в мозг, как мышечная память, остались при мне?»

За этим и подобными ему размышлениями о себе, своей силе и осколках чужих воспоминаний, расставляя их по полочкам в голове, он шел дальше.

По пути несколько раз встречались различные ягоды: некоторые из них человек съедал, а другие проходил мимо, ориентируясь на память зверя, с которой к тому времени почти полностью разобрался.

Он продолжал идти, пока не осознавал, что идёт все медленнее, поскольку холод и голод ослабляли его.

Чтобы хоть как-то не думать о них и не поддаваться — он принялся учиться абстрагироваться.

Очень быстро у него это получилось и пришел Эсперар в себя лишь тогда, когда перед его носом показалась деревянное сооружение.

От этой находки он ободрился, но старался быть тише, медленно обходя ее по кругу и прислушиваясь.

«Изба охотника» — всплыло в голове человека, а память зверя подсказала, что в таких местах живут люди.

Не зная как быть, Эсперар не придумал ничего лучше, как последовать внутреннему ощущению, которое твердили ему толкнуть эту "дверь" и войти внутрь.

Так он и поступил, но постарался быть как можно тише.

Сразу же его обдал теплый воздух, исходящий изнутри, заставив его от приятного ощущения случайно промычать и зажмуриться, на миг растеряв всю концентрацию.

Уже сейчас его тело хотело предаться неге и улечься спать прямо на полу, но подобного позволить Эсперар себе, к сожалению, не мог.

После этого он сделал неуверенный и осторожный шаг вперёд, стараясь не издать ни звука, пока не оказался внутри.

Его взгляд зацепился за огонь внутри какого-то "очага", — как ему подсказал внутренний голос, но главное было не это.

«Опасность», — закричал в нем звериный осколок, а голос внутри дополнил его, дав понять, что в доме кто-то скорее всего есть.

Но человека был слишком изнурен, чтобы обратить на них хоть какое-то внимания.

Оставив за собой входную дверь открытой, он принялся обыскивать все, что казалось более менее съедобным по запаху.

Попутно решив окончательно довериться своим знаниям и внутреннему голосу, которые знали имена всех предметов в этом доме, не вызывая никаких сомнений в полезности своих способностей.

Было в них что-то очень родное, что не мог внушить ни один из осколков, поглощенных им, хотя их он знал намного лучше.

Эсперар решил слиться с ними, более не отделяя их от себя, а себя от них, благодаря чему сразу нашел несколько вяленых рыб, висящих над окном и кувшин, полный воды, который нашелся на столе.