Интересно, что заставило людей бросить вещи и бежать без оглядки? Возможно, тот самый дождь из самолётов, летящих на автопилоте, о котором говорил монах. Некоторые из них падали недалеко от аэропорта, другие – там, где заканчивалось топливо. В предыдущие ночи Кира не раз просыпалась от неясного грохота взрывов и слабой вибрации. Кто знает, может, это был очередной упавший самолёт, полный спящих пассажиров, или атомная станция, отжившая своё. Что, если радиация уже давно распространилась по городу, проникла им в кости и сейчас убивает?

– Счётчик Гейгера, – произнесла она вслух.

– Уже, – не оборачиваясь, откликнулся Логарифм.

– И что?

– Норма, – ответил он, выдержав театральную паузу.

– У вас он что, всегда с собой?

– В моём чемоданчике, – доцент сделал рукой жест, как будто что-то несёт.

Кира вздохнула.

– Можете вы хоть раз ответить по-человечески?

– В некоторых аэропортах есть приборы, позволяющие вести радиационный контроль, – задумчиво проговорил отец Ануфрий. – Возможно, наш уважаемый учёный нашёл такой и воспользовался. Только вот ума не приложу, как он это сделал без электричества.

– Вы не поверите, – подмигнул «наш уважаемый учёный». – Но я использовал батарейки. На холоде они быстро разряжаются, но годные ещё можно найти.

Они дошли до застывшего эскалатора, с грохотом затопали наверх по стальным ступеням.

– Не понимаю, – нахмурилась Кира. – Вы сказали, что атомные станции должны были уже взорваться. Что-то там про охлаждающую жидкость… Почему тогда этого не случилось?

– Вопрос не ко мне, а к монаху, – небрежно бросил Логарифм. – Чудеса по его части.

Отец Ануфрий покачал головой.

Вешников наклонился к Логарифму:

– А другие варианты?

Эколог пожал плечами, зловеще прищурился.

– Слабо верится в группу добрячков-энтузиастов, ездящих от станции к станции и запускающих систему охлаждения. К тому же они должны хотя бы немного разбираться в атомной инженерии. Возможно, защитные системы ещё действуют или кто-то заинтересован в том, чтобы станции не рванули.

– Кто?

Логарифм обвёл спутников своим тяжёлым фирменным взглядом исподлобья:

– Паразиты. В многообразии живых организмов они всегда занимали громадную нишу. Существа, которые не желают добывать ресурсы самостоятельно и предпочитают использовать энергию хозяина.

– Не понимаю, – нервно моргнул Вешников.

– Среди выживших есть те, кто спит сном Белоснежки, их аккумуляторные батареи приближаются к нулю. Есть бродяги вроде нас. Они влачат своё жалкое существование и никак не могут понять, для чего избраны. И наконец, есть те, кто питается бодрствующими и спящими, подсасывают жизненные силы, вроде энергетических вампиров, в которых верят суеверные девы, начитавшиеся эзотерических книжек. Если представить, что человечество – единый живой организм, паразитам есть чем поживиться. Но убивать всех хозяев сразу – значит остаться без дармовщины.

– По-вашему, это они контролируют работу атомных станций?

– Я сказал: возможно. Они могут проявлять заботу о нас, как муравьи, доящие тлю.

– Кто они? – не выдержала Кира. – Бездушные зомби? Каннибалы? Нетопыри с кожаными крыльями?

– Наркоманы, – оборвал её монах, и все повернули головы на звук его голоса. Ануфрий неловко потупился: – Вы единственная, Кира, кто с ними ещё не встречался лично. Да, вы и ещё наш друг сомнолог.

– Наркоманы? – рассеянно повторила девушка.

– Да. Только их наркотик – не героин и ему подобные вещества, а наша с вами жизненная энергия. Ибрагим прав: они вроде вампиров, сосут её из нас. И для этого им не требуется делать проколов на шее.

– Откуда вы это знаете?

Отец Ануфрий через силу улыбнулся, кривая морщинка изрезала ровный лоб.

– Рыбак рыбака видит издалека. Между жизнью пилота и жизнью монаха была ещё одна жизнь, которую я плохо помню. В ней было маловато смысла, но кое-что полезное я вынес: научился отличать людей, зависимых от дозы, от всех остальных. Под дозой я разумею и такие наркотики, как власть и сила.

– Значит, по-вашему, они всё-таки люди?

– Больные люди, жестоко страдающие от своей зависимости.

Проходя через стойки паспортного контроля, их группа разделилась, затем поспешно собралась воедино.

– Здесь я не соглашусь с нашим великим молитвенником, – объявил Логарифм, косясь на отца Ануфрия. – Наши нетопыри вполне разумны, они осознанно причиняют вред другим, но остановиться, увы, не могут. Слишком велик соблазн.

– Это и есть зависимость, – пожал плечами монах.