Эмма прикусывает губу и хлопает ресничками.

— Можно, я постою тут ещё немного? — спрашивает она.

— Конечно! — развожу руками, наблюдая за ней.

Мне приятно, что она разделяет мою любовь к этому месту. У Эммы нет никаких воспоминаний, связанных с домом, но ей нравится здесь. В груди разливается тепло. Несмотря на то, что одет в одну рубашку, я не ощущаю холода. Так уютно и спокойно становится здесь вместе с ней. Все проблемы резко отступают на задний план.

— Я разговаривал с твоим бывшим, — зачем-то говорю я, а Эмма резко поворачивается в мою сторону и принимается моргать глазами.

— Что ты делал? — переспрашивает она, словно не расслышала моих слов.

— Встречался с твоим бывшим… Скажу тебе, что мудак он тот ещё…

— Так это он тебя? — Эмма делает шаг вперёд, и её пальцы осторожно касаются уголка моих губ.

Край немного разбит, но не смертельно. Я ни капли не жалею, что врезал ему и развязал драку. По крайней мере, в следующий раз он будет выбирать выражения с умом. А вот её прикосновение распаляет внутри пожар. Покалывает изнутри миллиардом острых иголок.

— Это сущий пустяк… Не понимаю, почему мы с ним так похожи… — поджимаю губы. — Это словно мой клон, но в то же время другой человек. У него аура иная совершенно.

— Я бы никогда не стала спать с незнакомым человеком, — словно в оправдание собственному поступку говорит Эмма. — Если бы вы не были похожи, то я бы… Я всегда хотела, чтобы Вадим был такой же сильный духом. И когда увидела в клубе тебя…

— Ты посчитала, что мольбы услышаны — бывший изменился. Понимаю. Но не могли бы мы сделать вид, что у нас всё случилось обоюдно, потому что мы встретились, захотели друг друга и не смогли устоять перед соблазном?

Меня почему-то раздражает, что Эмма заводит разговор о своём бывшем. И все эти сравнения мне крайне не нравятся. Возможно, потому что он был первым, не я… Внутри говорит что-то собственническое, пробуждая желание схватить свою женщину, закинуть на плечо и утащить её в свою пещеру, где она будет спрятана ото всех за семидесяти семью замками. Пусть я и сам начал разговор о её бывшем, хочу поскорее прекратить его. К чёрту!

— Наверное, так и было… Если не хочешь, мы не станем говорить на эту тему…

Я молчу. Мы с Эммой смотрим друг другу в глаза. В яйцах начинает закипать жгучее желание. Я почти слышу их шлепки о её обнажённые ягодицы… Я готов взорваться от желания сорвать с неё к чёрту всю одежду, уложить прямо здесь, на этом пледе, в который она так кутается и трахать… Долго… Пока уже не смогу двигаться. Пока она не уснёт измождённая наслаждением. Но я говорю себе «нет». Глубоко внутри я понимаю, что это уже нечто большее, чем просто секс. Важно разобраться, что именно. Эмма краснеет и отводит взгляд в сторону. Моя шаловливая девочка явно подумала сейчас не о розовых пони или единорожках. Тоже хочет меня? Придётся потерпеть, пока мы не разберёмся, как быть со всем дальше.

— Пошли в дом, пить чай! — говорю я, потому что если не сдвинутся с этой точки, то я потеряю контроль. — Слушай! У меня там ещё шоколадка завалялась где-то в холодильнике. Если мыши не сгрызли, потому что я его отключил и дверцу открыл.

Эмма начинает смеяться, а я любуюсь ею и запоминаю эмоцию, приводящую меня в восторг. Эта женщина легко может стать моей, и делать ведь ничего особо не нужно, потому что природа уже сделала все за нас: объединив настолько сильным желанием обладать друг другом.

Мы вместе идём в дом, и я пытаюсь вспомнить какую-нибудь мелодию для медитации, чтобы начать напевать её мысленно и избавиться от спазма в паху, ставшего уже болезненным. На пару секунд даже останавливаюсь, чтобы сделать глубокий вдох и поправить тесную одежду, а потом догоняю Эмму.

— Ты ведь говорил, что! — резко останавливается Эмма, оборачивается и врезается мне в грудь.

Твою мать! Всё моё самообладание рушится к чертям кирпичик за кирпичиком. Я стою, смотрю на неё сверху вниз и слышу, как сильно бьётся её сердце. Желанные губы приоткрываются, и я готов волком выть от того, как сильно хочу впиться в них.

— Что? — с низким рычанием в голосе спрашиваю я, немного щурясь и пытаясь заставить себя думать, что за нами наблюдает сотня камер.

Обычно журналюги меня бесят, но в этот раз плевать. Рука уже тянется к Эмме и застывает в паре сантиметрах от её поясницы. Ещё немного… Я прикоснусь к ней… И уже не смогу остановиться. Мы снова окажемся в постели, а как скажется это на наших отношениях, большой вопрос.

— Смородина… — слетает с её губ приглушённый писк, а сама Эмма уже вытягивается, поднимаясь на носочки.